Петр Ростовцев - Размышления одной ночи

Вдруг молодуха проявила нездоровый интерес к раненой руке красноармейца.

- Не дуришь? - с подозрительностью тряхнула она руку в бинте.

От проведенного "следственного эксперимента" солдат сначала присел, затем заорал благим матом:

- Языком мели, рукам воли не давай, контра! - с зубовным скрежетом процедил красноармеец.

Ксении, как назвалась хозяйка, стало жаль раненого солдата. Ее глаза увлажнились и засветились добром Николай Иванович вдруг совсем по-новому всмотрелся в нее, ощущая то чувство к женщине, которое покинуло его с тех пор, как отходил с тяжелыми боями от западной границы, выходил из окружения под Киевом, получил пулю под Москвой и осколок под Харьковом. Это третье ранение - под Изюмом слепой разлетной силой достал его осколок бомбы.

Забыто было это чувство и у Ксении, бывшего секретаря комсомольской организации колхоза, хуторской заводилы. Душа ее была остывшей, неприкаянной. Провожая в первые дни войны парней на фронт, девчата вешали на телеги кумачовые полотнища: "От Дона до Берлина"... Но многие эти парни погибли в средней полосе России, в Донбассе, под Харьковом. И вот сегодня, при встрече с красноармейцем, где-то в глубине души Ксении затеплилась слабым светом лампадка.

- Давай перевяжу, - участливо сказала она

Красноармеец молча протянул руку, и прикосновение молодухи уняло ноющую боль. Оба они, оглушенные внезапной войной, потянулись мысленно к прежней, забытой жизни.

Покормив гостей, напоив быков и пустив их к стогу сена, Ксения постлала красноармейцу постель тут же, на дворе, под облачным небом.

- Ложись... - деланно строго сказала Ксения, пряча от бойца охватившее ее волнение.

Красноармеец лег, пугливо взглянул в ее бездонные глаза и как бы увидел в них отражение собственного смятения.

- Не уходи, - сказал он стоном души, молящим выдохом.

- Хорошо, - так же робко ответила Ксения. Она уважительно - осторожно, чтобы не задеть больную руку - легла рядом, прильнула к нему истомившимся жарким телом. Их губы слились в долгий беззвучный поцелуй...

От непривычной и тревожной обстановки Александр проснулся рано. Николай Иванович и Ксения уже впрягали в бричку непослушных, упрямых быков.

- Далеко вы на них не убежите, - улыбнулась языкастая казачка. - На косогоре бродят красноармейские кони. Меняйте тягу.

- Попытай счастья, Александр, - поддержал мысль казачки Николай Иванович. - Мне с одной рукой не то что с лошадью, но и с бабой не справиться, - брякнул ом и виновато осекся.

- Не охальничай, дитё рядом, - ворчливо бросила Ксения.

Александр пошел к кургану и увидел, что на косогоре и в луговой пойме, прилегающей к хуторскому пруду, мирно паслись оседланные кони, очевидно, брошенные во время налетов вражеской авиации отступавшими войсками.

Увидев людей, кони доверчиво устремились к ним приветливо заржали. Александр легко отловил двух понравившихся ему коней. Оба были буланой масти, со звездочками на лбу.

Ксения настояла на предварительной разведке маршрута. За прошедшую ночь гитлеровцы могли быть уже где-то впереди, успев обойти хутор. Александр и Ксения, не мешкая, отправились в разведку. Тряская пыльная дорога змеей вилась меж нескошенных золотистых полей пшеницы, от которой пахло утренней росой и приятно веяло прохладой.

Лошади первыми услышали настораживающий посторонний звук, перераставший в угрожающий гул низко летящих самолетов противника. Животные пугливо прядали ушами, таращили глаза, стремились высвободиться от мешавших им пут. Ксения привычно отстегнула ремни, сняла хомуты. Почувствовав свободу, кони стремглав бросились с дороги в пшеницу. Ксения схватила за руку оторопевшего Александра, увлекла его туда же. Над головами, выпустив шасси, словно огромный коршун, на предельно низкой высоте, над самой пшеницей, шел тяжелый транспортный самолет, неприятно обдавший их струёй воздуха и гари.

Вскоре самолет затих, совершив посадку где-то у хутора.

- Десант, - почти одновременно произнесли Александр и Ксения.

- Уходи сам, семью в обиду не дадим, - по-свойски сказала Ксения, подталкивая Александра к дороге. В ее взгляде Александр прочел смесь печали, сожаления и доверия к нему.

- Прощайте, Ксения, - тихо ответил Александр -побежал к переправе.

Тогда не знал Александр, каким трудным станет этот марафон, безостановочный бег днем и ночью, по горящей степи, под взрывами бомб и артобстрелом.

* * *

На рассвете двадцать третьего июля Светов вышел к Калачу, на заветную переправу через Дон.