Иван Калинин - Под знаменем Врангеля - заметки бывшего военного прокурора

Сущие пустяки.

Как так? Я на пароходе видел у вас много продуктов. Кроме того, поручик Хаджи-Мурат при разгрузке захватил много мешков донского продовольственного магазина.

Мы улучшали за этот счет французский паек.

На другой день предстояло освидетельствование ценностей, вывезенных казначейством г. Александровска, а также запасов обесцененных врангелевских денег. Эта работа происходила в товарном вагоне. Председателем комиссии был какой-то полковник, тоже выходивший в тираж ввиду расформирования штаба армии; членами — один грузин-поручик жуликоватого типа и представитель донского контроля — Каплан. Глаза всех жадно следили за мной, когда я начал вынимать из одних ящиков, пересчитывать и укладывать в другие вместилища золотые часы, кольца с бриллиантами, браслеты, портсигары, серебряные ложки и т. д.

Все это добро по преимуществу вещественные доказательства, сданные судебными властями на хранение в казначейство г. Александровска. Мы привели в известность эти ценности, упаковали, опечатали. Впоследствии их отправили в Константинополь, на пароход «Великий Князь Александр Михайлович», где помещался штаб Врангеля. В феврале 1921 года в газетах появилось сообщение о том, что «неизвестные» лица похитили эти ящики с драгоценностями, оцененными в 20 ООО турецких лир (200 ООО руб. золотом).

Во время занятий комиссии в товарный вагон явился казначей бывшего штаба 2-й армии полк. Тимченко и заявил, что ему надо взять из мешков полмиллиона врангелевских денег для раздачи чинам штаба, показав при этом удостоверение за подписью ген. Гембичева. Крымские деньги, хотя и представляли простой хлам, но в Константинополе, где спекулировали решительно всем, до иностранных виз включительно, находилось немало любителей, которые скупали «хамсу», платя по лире за миллион рублей. Поэтому за большое количество этого хламу все-таки можно было кое-что выручить, и учреждения выдавали желающим недополученное в Крыму жалованье.

Полк. Тимченко стал производить выемку «хамсы» из мешка. Мы, занятые подсчетом золота, не интересовались бумагой и не обратили внимания, как казначей, закончив работу, ушел из вагона. Во время передышки я машинально подошел к тому мешку, откуда производилось изъятие.

Да он уже и мешок запечатал, и никого из нас не уведомил. Надо бы подсчитать, сколько там осталось денег.

Позвали полк. Тимченко.

Ну чего там считать «хамсу», — сказал он. — Я запечатал мешок сам, не желая отрывать вас от работы.

«Хамса»-то хамса, но и ее мы должны привести в известность.

Вскрыли мешок и не досчитали 12 миллионов — 12 увесистых пачек, в каждой по 2000 пятисоток, неофициально именуемых «хамсой».

Право, не знаю, куда это делось. Не могу понять, как. Тут какое-то недоразумение, — заволновался полковник.

Открытие столь наглой кражи ошеломило комиссию.

Если вы взяли, сознавайтесь лучше, — заявил Каплан.

Я не брал… Я честный русский офицер, старый полковник… Прошу не оскорблять.

Сейчас обыщем ваши вещи, — заявил я.

Тимченко и председатель комиссии ушли из вагона.

Второй из них скоро вернулся, таща в руках громадную ношу.

— Где же нашли?

Подле сундука Тимченки. Плачет и клянется, что не брал денег.

Прибежал ген. Гембичев.

Я, ей-богу, тут ни при чем, — кричал он, размахивая руками.

Я этого Тимченко мало знаю. Когда его принимали, у него не было послужного списка. Точно ли он полковник, — нельзя было проверить.

Через три дня военно-полевой суд при штабе корпуса приговорил золотопогонного воришку к расстрелу. Ген. Абрамов заменил ему это наказание «разжалованием в рядовые». Прославляя врангелевское правосудие, Тимченко поспешил нырнуть в омут константинопольских трущоб, где уже давно стерлась всякая грань между солдатами и офицерами, смешавшимися в одну зловонную гущу.

Вскоре покинули Хадем-Киой и остальные чины штаба 2-й армии, так скандально окончившего свое существование. Я видел, как везли на подводах имущество ген. Гембичева и Невадовского (инспектора артиллерии 2-й армии).

Слава богу, — сказали они мне, — что мы наконец выбрались отсюда. Довольно милой жизни среди донцов!

Генералы, видимо, были злы на Абрамова за то, что он не позволил им распорядиться «по-добровольчески» ценностями Александровского казначейства и вмешался в «ликвидацию» штабного имущества.

Лавры Тимченко не дали спать казначею нашего корпусного штаба капитану Н.М. Красса. Грек по происхождению, тыловой герой по профессии, этот офицер обладал большой способностью к имущественным операциям всякого рода. Пока хозяйственная часть штаба, во главе с братом командира корпуса полк. Абрамовым, составляла сложную и ненужную денежную отчетность за весь крымский период, Красса стал делать обороты на казенные деньги. Он скупал на «хамсу» николаевские деньги и препровождал их в Константинополь, где они котировались в пять раз выше врангелевских. Проведав об этих приватных занятиях казначея, ген. Абрамов тихо и без шуму уволил его в бессрочный отпуск.