АКАЦУКИ перед Порт-Артуром (дневник японского морского офицера)

Мы выходим завтра или послезавтра и устроим одну очень хитрую штуку. Здесь снарядили 4 парохода, чтобы заградить русским проход из внутреннего рейда на внешний, как сделали это американцы при Сант-Яго. Только бы удалось нам это лучше, чем им. Выход очень узок, и если нам удастся его запереть, мы преспокойно расстреляем русских в их норе. Командир флотилии, который, впрочем, и сам не получил еще точных указаний, сообщил нам сегодня, что предполагается 5 пароходов, нагруженных камнями и цементом, затопить у входа во внутреннюю гавань Порт-Артура, пустив ток в заложенные на дне разрывные бомбы. На каждом пароходе, кроме офицера и машиниста, будет находиться по 8 человек команды. Все это прекрасно, но прежде всего надо войти во внутреннюю гавань, что не так-то просто. Офицеры с "Fudji" говорили, что "Ретвизан" стоит на внешнем рейде, совсем около прохода. Очевидно, он со своей аварией не мог дойти до внутренней гавани и был посажен на мель около берега. Здесь он, как береговая батарея, может обстреливать место, где нам необходимо затопить наши пароходы, и, кроме того, освещать нас прожекторами. Ах, если бы можно было приблизиться к нему на расстояние выстрела, с каким бы удовольствием всадил бы я ему в живот еще одну железную сигару. Может быть, это и удастся сделать. И не такие еще предприятия увенчались бы успехом, надо только иметь отвагу. Наши люди молодцы! Все матросы и кочегары на пароходах вольнонаемные, и сотни предлагали свои услуги. Вот этого-то русские лишены совершенно. Я думаю, что большинство из этих тупоголовых не знает чувства патриотизма.

Через полчаса мы выходим. Один "Сазанами" остается, так как еще не вполне готов. Командир его страшно ругается, но что же делать? Позволил расстрелять свое судно, так и терпи последствия!

Наконец-то свободная минута. Как жаль, что наш чудный план запереть врага потерпел неудачу. Но рассуждая хладнокровно, было бы удивительно, если бы он удался. Когда 23 февраля вечером наши суда подошли к Ляотешану, то встретились там со второй миноносной флотилией, тоже ходившей со своей стороны в атаку, и в количестве 12 торпедных судов и 5 больших пароходов двинулись вперед.

"Если русские подпустят нас, то они слепы,"- сказал мой лейтенант, я мысленно согласился с ним. Уже тогда я находил всю эту затею невыполнимой и нелепой. Интересно знать, кто ее выдумал? Конечно, мысль запереть русских сама по себе великолепна, но разве можно ожидать успеха, когда враг зорко сторожит, когда крейсера стоят под парами, линейное судно при входе, с прибрежных батарей стреляют не холостыми зарядами, а громадными снарядами. Командир флотилии совершенно прав, говоря, что адмирал Того не желает вступать в бой с береговыми батареями. Он хочет сберечь силы эскадры, и в то же время необходимы какие- либо действия на театре войны, чтобы было о чем доносить в Японию. Ну вот, штаб и должен был что-нибудь выдумать.

Итак, это дело прогорело. От Ляотешана мы, потушив огни, медленно пошли к рейду, окружая нашими миноносцами пароходы. Первый пароход вел капитан-лейтенант, и остальные – лейтенанты. Каждый из них получил карту, на которой были обозначены те места, где пароходы должны затопить. Их необходимо было погрузить на дно с математической точностью, один возле другого, что очень трудно исполнить из-за довольно сильного течения в канале. Хотел бы я знать, как это может удасться? Но говорят, что адмирал Того опять повторит и будет повторять эту попытку, пока она не увенчается успехом. Он остался очень недоволен ночью 24 февраля.

В три часа утра мы уже находились, как я определил, в четырех милях от входа. Положение вещей казалось малоутешительным: справа и слева береговые прожекторы непрерывно скользили по рейду. Кроме того, два луча освещали то место, где приблизительно начинался вход. Это мог быть только "Ретвизан". На один момент неумело брошенным лучом русские осветили свои собственные два судна; это были, очевидно, сторожевые крейсера. Четверть часа спустя наш первый пароход попался под луч прожектора, и всед за тем раздалась жестокая канонада. "Ретвизан" стрелял изо всех орудий и очень метко. Береговые орудия тоже заговорили. Один наш несчастный пароход начал моментально тонуть. Капитан круто повернул руль и выбросился на левый берег. Я поспешил ему на помощь, чтобы спасти людей, так как был уверен, что русские сосредоточат свое внимание на остальных судах, оставив в покое это, выбитое из строя.