Ги Шоссинан-Ногаре - Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей

То, что при дворе мадам Дюбарри вела себя как продажная женщина, совершенно естественно. При этом дворе, где для того, чтобы выжить, надо было быть сводницей или блудницей, проститутка Жанна Боварнье оказалась как раз на месте. И если ее менее удачливые конкурентки исходили злобой, то лишь по причине их раздраженной зависти, но никак не возмущенной совести. Это даже не было соперничеством за власть, присущую должности официальной фаворитки, еще сохранявшей некоторый налет величия и благородства — след эпохи мадам де Помпадур. Мадам Дюбарри не стремилась ни к славе, ни к влиятельности, которые превратили ее знаменитую предшественницу в арбитра при решении государственных дел и объект восхищенного внимания Просвещенных людей. Дюбарри помышляла лишь о том, как бы удержать стареющего короля, а себе продлить развлечения и удовольствия. Если придворные дамы, мечтая заменить ее на этом посту, вели интриги против нее, то лишь с целью присвоить королевские милости, но не более. Вместе с Шуазелем и его друзьями исчезло последнее сопротивление, объединявшее все самое благородное. Без этих людей двор погрузился в пучину разнузданности самого низкого пошиба. Придворные оспаривали друг у друга возможность появиться в обществе мадам Дюбарри или поужинать с ней. Из всех дам только дочери короля и дофина Мария-Антуанетта упорно отказывались потакать слабости отца и свекра.

Общественное мнение, основанное теперь не на корыстных интересах, было гораздо менее снисходительным и не находило королю оправданий: он низко пал и не имел права марать трон распутством. Это обесценивало великий труд по укреплению монархии, проделанный Мопу и Терре. Напротив, короля упрекали за подобное ниспровержение устоев, за следование советам недостойной фаворитки, и большие заслуги Людовика XV оказались погребены под обилием презрения и оскорблений, которые соединили короля и его любовницу в одну возбуждавшую негодование непристойность. Король оказался дискредитирован. Но монархия, неизменно окруженная почитанием, все еще оставалась прочной. Общество выжидало, надеялось и обращало взоры в будущее, к новому монарху, кому предстояло унаследовать трон. Людовик XV вызывал ужас, и только его смерть могла освободить Францию от последней, самой отвратительной и гнусной из всех фавориток. Прошел слух, что Шуазель не сдался и продолжает сочинять сатирические куплеты, которые распевались на всех углах. Не в первый раз король и его подруга становились мишенью памфлетистов. И Генрих IV, и Людовик XIV дерзко высмеивались в песенках, и даже честь королевы-регентши не избежала самого легкомысленного злословия: в Мазаринадах хлестко высмеивались близкие отношения Анны Австрийской и кардинала Мазарини, вызывая в памяти содомитскую практику, которую приписывали монашескому ордену фельянтинцев:

Сицилийская докука —

Немудреная наука —

Нужен парень, а не сука.

А, по-моему, сказать:

Нашего испанца в зад!

Дерзкая насмешливость у французов в крови, она заставляла смеяться зевак, которые при том вовсе не хотели ничего дурного. Но в последние годы правления Людовика XV, когда при нем была мадам Дюбарри, все изменилось. Фаворитки во все времена, от величавой Агнессы Сорель до ангельски кроткой Луизы де Лавальер, имели основание называться шлюхами, что просто свидетельствовало об их непосредственных функциях. В случае Жанны Дюбарри этого определения стало не хватать и сплетники с удовольствием останавливались на технических аспектах ее обучения этому ремеслу, которое, по их мнению, проходило в лучших домах, например у Гурдана или Бризона — владельцев самых роскошных светских борделей. Она освоила Все тонкости данного искусства и позы Аретино исполняла как специалист. Полицейские донесения не опровергали этих утверждений, но хуже было другое: в век философии и высочайшей духовной свободы досужие пересуды осквернили все, и особу короля, и религиозные таинства. Катехизис пародировался, святые молитвы, искаженные и осмеянные, превращались в объект кощунственных насмешек. Дерзость не щадила ничего и никого. Народ принялся пародировать и высмеивать даже мистическую природу короля и Священное Писание. Молитвы «Отче наш» и «Богородица» пародийно и богохульно искажались. «Отче наш, который в Версале, да будет ненавистно имя твое. Да пошатнется правление твое. Да не исполняются желания твои на земле и в небесах. Верни нам хлеб наш насущный, которого ты нас лишил (…) Не поддавайся искушению Дюбарри (…) Да будет так». Бурлескная и святотатственная пародия переходила от Короля к его возлюбленной: «Радуйся, Дюбарри, исполненная прелести. Король с тобой. Изгнанница ты среди жен всех, и раздор есть плод твоей заботы о мужах (…)». [103]