Василий Журавлёв: Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»

Исследователь Соловков историк Сергей Морозов, показывая экскурсантам свой архипелаг, если видел в группе симпатичных и тонких людей, способных осмысливать «идею Соловков», в завершение своего рассказа шутил: «Вот перед вами яркое воплощение того, что могут сделать мужчины, если им не мешают женщины». Но было понятно, что это — всерьез. Его слова можно полностью отнести и к повседневному существованию Французского Иностранного легиона.

У легионеров есть клич «Ко мне, Легион!». Это — сигнал о помощи, и всякий, кто служил в Иностранном легионе, об этом знает. Где бы он ни прозвучал: в африканской пустыне, азиатских джунглях или в марсельском баре, легионер поймет, что дела совсем плохи — в одиночку никак не справиться — и придет на помощь своему товарищу.

Во время парада 14 июля на Елисейских Полях все подразделения идут несколькими колоннами. Все, кроме одного — Французского Иностранного легиона. Почему? «Потому, — ответит вам любой легионер, — что легион неразделим, и при любых обстоятельствах легионеры всегда остаются вместе!» В бою и в мирной жизни, даже в драке в баре они всегда заодно.

Впереди всех легионеров на Елисейские Поля во время парада вступают высоченные бородачи в кожаных передниках и с топорами на плече — это ветераны-саперы. В толпе пресыщенных парижан, которых трудно чем-то удивить, пробегает шепоток: «Легион идет… Легион!» Отцы семейств невольно втягивают животы, дети раскрывают глаза пошире, а замужние дамы вздыхают украдкой: «Ах, какие мальчики…» Монолитный строй парней в белых кепи печатает шаг. Красно-зеленые эполеты покачиваются в такт ударам ботинок о мостовую. К груди крепко прижаты штурмовые винтовки FAMAS с примкнутыми штыками. Форма Французского Иностранного легиона — особенная, она всегда отличалась от обычной армейской. Это — традиция, превратившаяся с годами в закон: отличаться от всех. Всегда и повсюду.

Как только не называли Французский легион — «легионом самоубийц» и «легионом несчастных», «могилой европейцев» и «заблудшими душами»… Нелестными определениями сыпали не только писатели, журналисты, но и те, кто посвятил Иностранному легиону многие годы своей жизни, как датский принц Ааге, назвавший место своей службы «легионом проклятых». Но он же назвал его «Легионом чести».

Легионеры — это маргиналы, отвергнувшие общество потребления, и оно отвечает им тем же. Но их «асоциальность» дороже ордена Почетного легиона, которым в современной Франции награждают кого попало, по местной номенклатурной разнарядке.

Но все не так просто, налицо удивительное несоответствие между самой Францией и окружающим ее миром. Повсюду легион воспринимали (и продолжают воспринимать) как банду наемных головорезов, а во Франции — это элита национальной армии — не по происхождению, а по моральному духу солдат — «Esprit du Согр». Так стали считать еще с XIX века, со времен первой многолетней алжирской войны и мексиканского похода.

Легион — не свалка для проштрафившихся офицеров, в него не ссылают, а тщательно отбирают! Молодые французские офицеры — выпускники Сен-Сира и других привилегированных военных училищ всегда стремились попасть на службу в легион. И не ради быстрого продвижения, возможности проявить себя и получить награду, что сделать проще во время боевых действий, чем в гарнизоне. Ими движет сознание того, что ты действительно служишь своей стране на самом сложном участке битвы цивилизации и варварства, несешь высокую христианскую миссию приобщения отсталых народов к ценностям французской культуры.