Ги Шоссинан-Ногаре - Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей

Она не особенно заботилась, останется ли Шуазель министром или нет, но д'Эгийон и Мопу запугивали ее, заставляя тревожиться за свой покой и за свое место. Эти два человека руководствовались в поступках один — злобой, а другой — политическим расчетом. Д'Эгийон не мог простить парламенту и Шуазелю, которые после всех его хлопот в Бретани, где он был наместником, возбудили против него судебный процесс. Мопу придерживался такой концепции королевской власти, которая исключает наличие парламента, вечно оппозиционного и постоянно стремящегося к присвоению прав Короны. И руководивший действиями этого парламента Шуазель должен был теперь за это ответить. Д'Эгийон жаждал мести, в графине Дюбарри он обрел преданного соратника, всем сердцем разделявшего его цели. Были ли они любовниками? Современники в этом не сомневались. Герцог стал верной опорой фаворитки и был всегда готов подставить ей свое плечо. Мадам Дюбарри красивыми обещаниями сумела внушить партии противников Шуазеля дополнительные надежды. На свою сторону ей удалось привлечь принца де Конде, пообещав ему должность главнокомандующего. Короля осаждали со всех сторон, ведь до сих пор он занимал твердую позицию, но он заколебался, когда ему представили доводы в пользу неминуемой и скорой войны с Англией, если Шуазель сохранит свой пост. Король хотел мира и понимал, что Франция к войне не готова. В конце 1770 года, во время переговоров в Фолькленде, Англия в союзе с Испанией попытались втянуть Францию в войну. И не составило большого труда убедить Людовика XV в том, что, если Шуазель останется министром иностранных дел, он не сможет уклониться от назревшего конфликта, а, может быть, даже попытается еще больше его раздуть. Звезда министра закатилась, и 24 декабря король отправил Шуазеля в отставку, сослав в его владения в Шантлу.

Фаворитка, навлекшая на министра опалу, не испытывала ни угрызений совести, ни ненависти. Просто она была рада угодить своим друзьям и не примешивала сюда злых чувств, какие могла бы питать к Шуазелю и его сестре за их презрение и суровость. Но по этому поводу у нее не было никакой злости, а за отставку министра она получила денежное вознаграждение.

Мопу и д'Эгийон одержали первый успех, но предстояло еще наказать парламент. Мадам Дюбарри должна была склонить к этому короля. Если верить рассказам современников, фаворитка довольно драматическим способом воздействовала на воображение короля, заставив его капитулировать. Она вывесила в своих апартаментах портрет Карла I кисти Ван Дейка и каждый день, указывая Людовику XV на картину, повторяла: «Франция, ты видишь этот портрет? Если ты оставишь парламент, он отрубит тебе голову так же, как английский парламент поступил с королем Карлом». По-видимому, это вымышленный рассказ. Король и фаворитка никогда не обращались друг к другу на «ты», по крайней мере публично, и мадам Дюбарри никогда не величала Людовика XV «Францией»: это, так сказать, собирательное имя короля! В действительности, в связи с «излишествами» парламента, отказавшегося в данный момент чинить судопроизводство, Мопу не трудно было убедить короля в необходимости укротить этот мятежный источник партизанской оппозиции, если тот хочет сохранить свою власть. В январе 1771 года была проведена жесткая реформа: парламент разогнали и собрали в новом составе, очистив от продажности, сократив его судебные функции и поставив под контроль специально утвержденного министерства. Триумвират Мопу, Терре и д'Эгийона — последний в июне получил вожделенный портфель министра иностранных дел — теперь мог заняться фискальной реформой для обогащения государственной казны, так как прежний парламент упорно противился ее проведению, видя в этом угрозу своим интересам.

Политическая роль мадам Дюбарри отличалась полной безликостью: что ей подсказывали, того она и добивалась. Она являлась просто орудием для удовлетворения чужих честолюбивых замыслов и зависти, и когда поставленная ею задача решалась, она возвращалась к обычным развлечениям хорошенькой женщины, к своим капризам, расходам и роскоши. У нее был характер содержанки, все ее помыслы вились вокруг драгоценностей, украшений и гардероба. Она истощала казну на свои наряды, меблировку и дорогие сервизы. По ее заказу архитектор Леду возвел прелестный дом Лувесьен, там она хранила свои сокровища. Безрассудством и транжирством она превосходила всех фавориток прошлого. Похоже, расшвыривать деньги было ее главной задачей. Ей принадлежало сто пятьдесят тысяч ливров ренты, и с 1769 по 1774 год она получила шесть с половиной миллионов от банкира двора.