Владимир Толмасов - Сполохи (Часть 1)

Отец Иоанн поднял ладонь, спеша остановить монаха.

- Постой! Как имя твое, преподобный?

- Савватием зовусь.

- Отправь кого-нибудь, брат Савватий, передать архимандриту, что оказался я тут не почестей для. Хочу тихо помолиться в древнем храме Зосимовой обители, неоскверненной никонианами. Сполни мою просьбу.

Старец Савватий некоторое время соображал, затем подозвал одного из сопровождавших его иноков:

- Корней, поди скоро, обскажи отцу Илье просьбу мученика.

Чернец поклонился, подобрал полы подрясника и легко перемахнул через борт. Бориске показалось, что шибко походил этот Корней на его старшего братуху Корнилку: и глаза вострые, и волос темен, курчавист, и нос тонок, как на образе. Уж не он ли?

Хотел было парень пуститься вдогонку за чернецом, но отец Иоанн поманил его к себе.

- Встань подле меня, Еориска. Зри, брат Савватий, моих друзей верных. Вот Власий, а это Евсей. Не бросили в беде отца своего духовного и лишения со мной делили.

- Слава им, - пробасил монах, - и да хранит их господь!

- Не токмо чернецы, но и миряне со мною. Молодший помор Бориска согласился служить мне. Верно ли то, Бориска?

- Как бог свят, - кивнул головой парень.

- А посему, - отец Иоанн поднял лицо, - уважьте старцы соловецкие, еще едину просьбу мою: примите детей моих духовных, аки меня самого. Они чисты душой и помыслами.

- Всё сполним, как просишь, отец Иоанн.

Савватий хотел опять земно поклониться, но уж больно был чревастый1, лишь поясно согнулся.

Тем временем на причале собирался народ. Весть о прибытии на остров бывшего протопопа Ивана Неронова, бежавшего из-под Никоновой стражи, скоро облетела монастырь. Затрещали доски на пристани под людской тяжестью, к отцу Иоанну тянулись руки.

- Мученик святой, заступник наш духовной, спаси тя господь!

- К народу простому, вишь, добёр Неронов-то, потому и сослали-и!

- Вот они, крылья-то соловецкие, емлют праведников истинных под сень свою благодатную.

- Господи, эки люди сюды собираются! А худ-то до чего, худ-то...

- Страдалец...

- Истинно православных людей лучших восславим, миряне!

Неронов стоял бледный, полузакрыв глаза, пальцы нервно теребили лестовки2, борода на скулах шевелилась. Такого он не ждал: видно, патриарх еще не успел как следует вцепиться в обитель...

Расталкивая толпу, к лодье протиснулся монах с пегой бородой.

- Отец Иоанн, - обратился он к Неронову, - архимандрит Илья ждет твое преподобие в соборе. К литургии3 все справлено...

Сопровождаемый толпой богомольцев и монахов, Неронов двинулся к Святым воротам. Бориску оттеснили от протопопа, толкали в бока, в спину. Какой-то богомолец из посадских орал над ухом:

- Казанского собора протопопу Иоанну дни долгие благоденствия-а-а!!.

Бориска, вытягивая шею, глядел по сторонам, выискивал того чернеца, которого толстяк Савватий назвал Корнеем, но в толчее людской ничего не мог разглядеть толком. Так и ввалился вместе с богомольцами в монастырский двор.

Когда Неронов вошел в Спасо-Преображенский собор, толпа помалу разбрелась, но некоторые богомольцы не отходили от паперти - ждали конца литургии.

Бориска выхода отца Иоанна не стал дожидаться - эка невидаль! - еще насмотрится на него вдосталь. Надо Корнея разыскать - вот что важно!

Пошел вокруг главных построек монастырских. Восточная стена крепости соединялась с соборами полукруглыми каменными арками. Там было сумрачно и сыро даже в это теплое солнечное утро. Где-то капала вода. "Тут, верно, и снег-то лишь к концу лета тает", - думал Бориска, шагая по влажной траве и скользя по мокрым камням.

В этом углу монастыря было безлюдно. Шаркая сапогами по стене, прошел одинокий караульный.

- Эй, детина, ты что тут наглядываешь?

Бориска задрал голову.

- Да вот, деда, шукаю чернеца одного, Корнеем звать. Слыхал небось такого?

Старик оперся о бердыш, подумал.

- Може, и слыхал. По мне они все одинаковы - монаси и монаси. А на что он тебе?

- Поблазнило, будто братуха мой.

Караульный с хрипотцой вздохнул, почему-то поглядел по сторонам.

- Дай вам бог свидеться. Однако шел бы ты, детинушка, отсель, - старик закашлялся, махнул рукой и побрел, волоча за собой тяжелый бердыш.

Бориска, озадаченный словами караульного, двинулся дальше. Проход становился шире, из темных полукруглых дыр в крепостной стене несло холодом и сыростью, как из подземелья.

Внезапно Бориска услышал протяжные стоны. Он остановился, оробел - не дать ли тягу? Но подумал: "Не беси же тут, в святом-то месте. А ну кто свалился в яму да не могёт вылезти..." Перекрестившись на всякий случай, стал подкрадываться туда, где стонали, ловил ухом звуки.