Луи Сен-Мартен - Человек Желания

Почтительно приблизься к тайновидцу и ожидай в безмолвии, все свои внутренние силы как бы устранив.

Не преминешь воспринять ты ответ, пусть не услышишь слов произносимых вовсе.

Оттуда выйдешь, излучая славу обители священной этой. Ты будешь вынужден скрывать лицо перед народом из опасенья, чтоб его не ослепить.

Ему ты о Божественных решеньях сообщишь, и будешь сам предохранен от уловлений и обманчивых указов князей лукавства.

Пусть твои мысли непрестанно устремятся в тайновидящее сердце; Господь желает, чтобы слушал ты лишь одного его; обязывает Он тебя бежать всех предсказателей иных.

Храм основал и тайновидца Своего поставил Господь у сердца твоего, чтобы в столетие любое, в любом из мест, где будешь находиться, ты смог войти туда и посоветоваться с Ним.

И разве, погрузившись в лень и небреженье, ты должно обретешь взгляд Божий и Божию десницу?

Не забывай же никогда: Господь Наш – Бог ревнивый, Он любит, чтоб Ему молились, поскольку лишь молитва открывает доступ к Его божественному житию.

Взмолись, душа людская, взмолись, моя душа: не можешь ты молиться, когда б Сам Бог с тобою не молился. Как может Он тебя отвергнуть, когда влечет тебя, прося лишь об одном: Ему молиться?

Предавшись сильно вещественному мiрy, который от тебя идею устраняет вещей возвышенных, захочешь ты задать вопрос себе однажды: «А существует ли предел духовный?»

Когда ж до краю одухотворишься ты, то в состоянии будешь спросить себя: «А существует ли материя вообще ?»

Небытие и квиетизм материи триумфом предстают, однако они являются для духа адом.

Ведь ты не отрицаешь, что шаг единый к заблуждению с собой приводит страсти, и разве недостаточно всего лишь шага, чтоб быть пресыщенным страстями?

И если сделаешь второй ты шаг, страстям предавшись, то станет сложно для тебя оттуда возвратиться, поскольку это будет не обманом соблазняющего естества, а жалом смерти, которая посредством своего числа и своего отравленного жезла тебя опутает своим господством.

Но почему ты дальше не пошел стезею извращенной? Не приводила ли она тебя к чудовищному рабству? Да потому что ты во власти избавления, свободы, счастья пребывал.

Мой друг, веди меня к источникам живым. Начнем питаньем силы восстанавливать свои. Ведь нам необходимо сорок дней идти, чтобы достичь горы Хорив.

Мой друг, веди меня к источникам живым. Призвав Предвечного, пойдем познать земные страны. Пойдем, смиряясь и себя безмолвием готовя; не должно ли нам именем Господним облачиться, чтоб в этих странах нам не затеряться?

Пойдем на Север, чтоб исполниться там силой и доверьем; и вскоре будет покорен сам Юг. Затем к источникам живым мы возвратимся, чтобы воздать им поклоненье.

Зачем они закон с распоряженьем дали, которые рассматриваться могут только советом благотворным? Насколько кротка же верховная премудрость! Она нас призывает, хотя и не повелевает нами вовсе.

Мы можем человека к убежденью привести, поскольку оно зависит лишь от мнений наших, но мы его не сможем в веру обратить, ведь единение она и чувство вместе.

Мы можем привести его к учению и просветить благодаря занятьям ежедневным, но мы не сможем привести его ни к мудрости, ни к жизни одухотворенной, поскольку дух сам по себе ему дается.

И он дает единственное знанье наставлять, по случаю вещая, но вовсе не по движенью воли человека.

Но по какой причине отводите вы место славное эпическим поэмам? Не потому ли, что они пред нами предстают, как плод духовный, для наших глаз вскрывая пружины тайные больших событий, о коих повествуют?

О, человек, прикован ты, вне всякого сомненья, к Познанью всех сокрытых и духовных средств, поскольку связаны они и с сущностью твоей, и с элементом естества твоим.

К тому же, поэмы эпические эти, хоть лживы и искусственны порою, господствуют над мiром больше, нежели научные произведенья.

В иллюзиях эпических поэм присутствуют определенные оттенки, что истины самой суть проблески и отраженья: они-то зачаровывают нас своим подобьем с вечным идолом нужд и желаний наших.

Поэзия пророков, происходить ты можешь от поэзии эпической, которая лишь пересказ торжественный интересующего факта.

Однако поэзия эпическая не может появиться от поэзии пророков, единственной поистине могучей и достаточной для всех законных нужд рассудка нашего.

В Европе некогда блистала поэзия эпическая. И только в Азии на свет родилась поэзия пророков.