Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

Ницше в ответ взорвался: «Высокочтимая подруга, это не те вещи, относительно которых я допускаю возражения. <���…> Я – высшая инстанция, какая есть на свете» [74] Пер. И. А. Эбаноидзе. [7].

В его письмах появились новые нотки. Тексты становятся все более агрессивными, воинственными и безапелляционными. То и дело попадаются намеки на его божественность. Он начал прямо заявлять о своем статусе и своей власти. Он утверждал, что никогда еще не было более важного для мировой истории момента. Человечество было неизлечимо безответственно, неизлечимо рассеянно; оно и понятия не имело, какие важные вопросы переоценки ценностей он в одиночку ставит и решает.

Эта переоценка впервые за много веков вернет мир на правильный путь. Его физическое состояние дало ему неопровержимые доказательства того, что он способен это сделать. Глядя на себя в зеркало, он видел молодого человека в прекрасной форме. Никогда еще он не выглядел таким здоровым и ухоженным. Он казался себе человеком на десять лет моложе, в самом расцвете сил.

Последний раз отражение в зеркале говорило ему то же самое на пике его влюбленности в Лу, когда он пребывал в полной уверенности относительно их совместного будущего.

Был октябрь 1888 года, и он ожидал своего дня рождения. Он чувствовал полную гармонию с моментом, с осенью, с собой и с окружающим миром. Виноград в виноградниках под Турином обрел тот коричневый цвет, от которого во рту рождается сладость. Такую же сладость у него во рту порождали и собственные слова. Он стал зрелым человеком. Все было в порядке.

15 октября он с радостью встретил свой сорок четвертый день рождения.

Несомненно, это был лучший день, чтобы начать еще одну книгу! Этот день рождения заслуживал автобиографии – на благо всего мира. Он снова откладывал великую переоценку ценностей, но не придавал этому никакого значения. Времени впереди достаточно. Он собирался изложить в автобиографии все: свои книги, свои взгляды, случаи из жизни, свою психологию. Миру будет дозволено проследить за тем, как он преображал любое «так было» в «я хотел, чтобы так было». Человечество, которое не уделяло ему достаточно внимания, наконец-то поймет свою удачу, когда он полностью выразит себя [8].

Заявляя себя в качестве наследника мертвого бога, он назвал автобиографию «Ecce Homo». Название взято из Библии – это роковые слова, которые в Евангелии от Иоанна произносит Понтий Пилат, римский прокуратор Иудеи, обрекая Христа на смерть [9], после чего предположительно бежит и топится из-за угрызений совести в маленьком черном озере под горой Пилатус близ Трибшена. «Ecce Homo [“Се человек”]» [75] Ин. 19:5. , – объявил Пилат, выдавая своего узника Иисуса Христа, подвергнутого бичеванию и истекающего кровью, на суд людей, которые обрекли живого Бога на казнь через распятие.

В «Ecce Homo» Ницше продолжает состязаться с Христом или претендовать на то, чтобы стать вторым Христом, еще одним живым богом, приговоренным к смерти. В случае Ницше это смерть через неизвестность, через забвение, через отсутствие интереса к его идеям. «Ecce Homo» содержит огромное количество отсылок к Библии, в том числе пародийных, начиная с первого же предложения: «В предвидении, что не далек тот день, когда я должен буду подвергнуть человечество испытанию более тяжкому, чем все те, каким оно подвергалось когда-либо, я считаю необходимым сказать, кто я» [10].

Все в этой книге – фривольность, загадка, головоломка, танец, а прежде всего – провокация.

«Мне буквально приходится нести на себе судьбы человечества, и если в то же самое время мне удается быть шутом, сатиром… Глубочайший ум должен быть одновременно и фривольным – это, если хотите, формула моей философии» [76] Пер. И. А. Эбаноидзе. [11].

Герой-трикстер проявляется не только в общем названии книги, но и в вызывающих смех заголовках отдельных частей: «Почему я так мудр», «Почему я так умен», «Почему я пишу такие хорошие книги», «Почему являюсь я роком». И в главах действительно говорится о том, почему он так мудр, умен и т. д. В них также высмеивается сам жанр автобиографии. Книга подтверждает тот факт, что, как бы ни старались авторы, автобиография – едва ли не самый ужасный акт самодовольства. В «Ecce Homo» он отказывается от условного сокрытия авторского тщеславия под маской показной скромности, самоуничижения и невинных оправданий в виде сохранения исторической памяти. Раз уж проводить переоценку всех ценностей, почему бы не переоценить и жанр автобиографии? Почему не использовать автобиографию для хвастовства и надувательства, для преувеличения и маниакального самовосхваления, смешав то, что происходило, и то, чего не было, и добавив разные точки зрения? Ведь фактов не существует – есть только интерпретации.