Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

Знаменитый английский писатель Олдос Хаксли посвятил ис­следованию мистицизма свою книгу “Вечная философия”. В ней, основываясь на произведениях христианских мистиков, исламских суфиев, буддистских и индуистских авторов, он приводит коммен­тарий к “метафизикам, признающим Божественную субстанцию за миром вещей, живых существ и людей; к психологическим текстам, которые находят в человеческой душе нечто родственное и даже тождественное Божественной реальности; к этическим теориям, которые видят конечную цель человека в постижении имманентной и трансцендентной основы всего сущего”. Сопоставляя писания представителей различных школ, Хаксли приходит к выводу, что, несмотря на разнообразие внешних форм, суть учения всех этих комментаторов одна — непосредственный опыт общения души с Богом, познание Бога через самопознание, приобщение к истокам исконной мудрости, которую он называет Philosophia perennis — “Вечная философия”.

Подобные же идеи высказывает и Рудольф Штайнер, когда пи­шет (цитируя Валентина Вейгеля), что “такое изречение, как “по­знай самого себя”, мы можем по всей справедливости применить к естественному и сверхъестественному познанию всего человека; то есть чтобы человек не только рассматривал самого себя и помнил поэтому, как он должен в обычной жизни держаться с людьми, но чтобы он познал также и свою природу, внутренне и внешне, в духе и естестве; откуда он приходит, и из чего он создан, и к чему он предназначен”. Штайнер говорит, что целому ряду глубоких умов присуще яркое ощущение, что “в самопознании восходит для чело­века яркое солнце”, которое обогащает человеческое чувство, про­ясняет, что человеческая душа обладает достаточным познанием о вечной и бесконечной сущности Бога и является путем к этой веч­ной и бесконечной сущности.

И Хаксли, и Штайнер в “ряду этих глубоких умов” особо выде­ляют Мейстера Экхарта и Якоба Бёме. Это не случайно. В предисло­вии к первому русскому изданию книги Бёме “Аврора, или Утрен­няя заря в восхождении” (1914) было справедливо сказано, что “Бё­ме и Экхарт — две вершины, но и два полюса германского религи­озного творчества. Ведущим к Божеству самопознанием было... уг­лубленное познание Космоса, прозрение “нетленной порфиры” за грубою корою вещества”.

Нет смысла в этих кратких заметках рассматривать биографию Мейстера (Иоганна) Экхарта (ок. 1260—1327 или 1328), поскольку это подробно и ярко сделала М.В.Сабашникова во вводной статье к его “Духовным проповедям и рассуждениям”. Достаточно ограни­читься тем, что он был монахом-доминиканцем, постоянно занимал ответственные должности в церковном управлении, был генералом Ордена. Экхарт учился и преподавал в Парижском университете, в Страсбуре и Кёльне; был учителем Иоганна Таулера и Генриха Сузо.

Проповеди и трактаты Экхарта на немецком языке сохрани­лись по большей части в записи учеников. Но даже по этим “стено­граммам” можно судить о размерах литературного дарования Мей­стера, о его блестящем стиле.

Рассуждения отца немецкой мистики и по форме, и по фило­софскому содержанию далеко отходят от норм традиционной схо­ластики. Экхарт доводит до крайности идеи христианского неопла­тонизма Псевдо-Дионисия Ареопагита. Размышления его сконцен­трированы на “Божестве” — безличном и бескачественном Абсолю­те, находящемся за “Богом” в трех лицах полнотой качеств и яв­ляющемся творческим истоком мироздания.

Наиболее оригинальным аспектом учения Экхарта является его представление о душе. Человек способен познавать Бога, поскольку в глубинах его души имеется несотворенная частица, единящая его с Божеством. Он называет ее “искоркой”, являющейся для человека ориентиром, направляя его волю к самосовершенствованию. Душа очищается от рассудочного содержания, связанного с миром чувств и переходит в сферу высшего разума, восстанавливая свою непо­рочность и связь с Богом. Человеческая душа становится орудием вечного порождения Богом самого себя. Душа соединяется с Богом в единство. Это происходит в процессе видения, а не существова­ния. Видение, то есть высшее познание, само становится жизнью и благодаря этому душа получает чистое освобождение. “Праведный человек не служит ни Богу, ни творениям; ибо он свободен, и чем ближе он к праведности, тем более он — сама свобода”.