Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

В 1300 году Орден посылает Экхарта на три года в Париж, ду­ховный центр Западной Европы, где он занимает в университете должность lector biblicum. Это смутные для парижского универси­тета годы борьбы между папой Бонифацием VIII и королем Филип­пом IV, сторону которого принимает и часть французского духовен­ства. В 1302 году Экхарт получает звание магистра, но на третий год не остается; по причинам ли этих смут или же отозванный в Герма­нию, где церковные реформы требовали напряжения всех сил. К парижскому пребыванию относятся не дошедшие до нас его ком­ментарии к "Сентенциям" Петра Ломбардского, которые тогда слу­жили основанием для преподавания догматики. На родине Экхарт становится главой Саксонского Ордена и власть его в течение вось­ми лет простирается от Тюрингии до Немецкого моря, от Нидер­ландов до Лифляндии. 51 мужской и 9 женских монастырей ему подведомственны. Жить же, вероятно, продолжает он в Эрфурте. Но вот в 1307 году Эрхарта обвиняют в том, что он поощряет ересь свободного духа, и он принужден оставить свою должность. На об­щем собрании в Страсбурге в 1307 году ему, видимо, удалось оправ­даться, потому что в этот же год он назначен в Богемию, где преоб­разует богемские монастыри, замещая генерала Ордена. Ему оказано полное доверие и дана неограниченная власть. Влияние его велико и здесь: "Солнце, сияющее в Кёльне, сияет и в городе Праге", говорит в анонимном диалоге того времени "Das ist Meister Eckart Bewirtung" нищий за трапезой.

В 1311 году Экхарта избирают главой немецкой провинции (Верхней Германии и Рейнских стран до Кёльна), но Орден снова посылает его в Париж, где он занимает кафедру в высшей школе. В это время Мейстер Экхарт встречает в Париже представителей вы­рождающейся мертвой схоластики, которая нашла себе приют во Францисканском Ордене. Они заняты политикой и светскими про­блемами. Мейстер Экхарт выступает против них как провозвестник живой религии будущего. Чем независимее и свободнее утверждает он свое учение, тем враждебнее по отношению к нему становится традиционная мысль.

С 1312 по 1320 год Экхарт занимает кафедру Страсбургской бо­гословской школы Ордена.

Это была пора, когда молодая Германия и особенно прирейн­ские страны вступали в новую, самобытную жизнь. Союз городов укрепил чувство личной независимости; борьба между королем и папой освободила народную мысль. Расцветает новое искусство. Краски его ярки, формы исполнены сильного душевного движения; реализм чувственный органически сочетается с реализмом мистиче­ским. Все напряжено от избытка духовных сил: от этого образы час­то так нелепы, нескладны, подчас смешны и в то же время полны такой подлинной силы, силы земли и неба. Как отрок, вышедший из детства и становящийся мужем, теряет детскую прелесть свою и нелепо проявляет свое пробуждающееся "я", так и дух того народа, освобождаясь от оков старой, застывшей в формах культуры, начи­нал новую индивидуальную жизнь. И индивидуальная свобода эта была сперва в ущерб внешней красоте, достоянию и дару старой женственной культуры. Мужественный дух Германский по-новому глубоко почувствовал землю, захватил глубоко борозду, и мы ви­дим, как возникают в искусстве и в жизни новые образы, как бы под напором сильного тока духовной жизни, точно вихрь поднял их из глубины. И все они говорят об одном, полны и преисполнены одно­го. Камни соборов исповедуют ту же мысль, что и Экхарт.

Этот дух проявляется в свободных религиозных общинах в мистических учениях. Народ сознает себя. Живая христианская мысль касается душ. Душа узнает в себе Христа.

Мейстер Экхарт был средоточием, где скрещивались духовные лучи того времени и вспыхивали огнем.

Он был величайшим богословом и проповедником Германии, но и в других странах, куда не доходил его голос, учение его распро­странялось через переписанные латинские и немецкие проповеди. Не только в своем Ордене и в школах проповедовал Экхарт, но все сословие призывал он к участию в высокой религиозной жизни. В женских монастырях, в домах бегинок, среди мирян звучали его немецкие проповеди. Он создал новый язык, ибо первым заговорил на родном языке о глубинах мистической и философской мысли.

Правда, и до него встречаем мы подобные попытки в сочине­ниях Метхильды Магдебургской и в песне о триединстве, но все это ничтожно по сравнению с творчеством Экхарта. Пластичность, про­стота и ясность языка достигли у него такой законченности, что в этом направлении мистики последующих времен уже не могли дать ничего нового. С бесстрашной простотой подходит он в упор к предметам самым тонким и трудным. Смело создает он слова, пере­дающие отвлеченнейшие понятия; не боится привести тут же срав­нение из повседневной жизни; делает слушателей как бы свидете­лями внутреннего роста мысли своей. Вопрошает, отвечает, и стро­гая логика его исполнена живого огня. Он всегда неожидан; чувст­вуется, с какой страстью хочет он сделать каждого участником той высокой свободы и радости, которые открылись ему. Желая сделать мысли свои доступными, он при этом никогда не низводил их до уровня толпы; он хотел каждого поднять до себя. Часто слышим мы, как, предвидя трудности какого-либо толкования, он убедительно просит: "Будьте теперь внимательны, поймите меня теперь хоро­шенько!"