Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

120. Вот тебе краткое и все же правдивое наставление о том слове, которое произнес Бог, в познании духа точно написанное и согласно моим дарованиям и вверенному мне таланту точно сооб­щенное.

121. Теперь спрашивается: что же сказал Бог? Он сказал: Да бу­дет светло, и стало светло (Быт. 1, 3).

122. Глубина: свет произошел из самого внутреннего рождения, и снова зажег самое внешнее.

123. Заметь: он снова сообщил самому внешнему рождению природный, свойственный ему свет. Ты не должен думать, что свет солнца и природы и есть сердце Божие, светящее в сокровенном. Нет, ты не должен поклоняться природному свету: он не сердце Бо­жие, но лишь зажженный в природе свет, сердце и сила которого состоят в тучности сладкой воды; и всех прочих духов в третьем рождении, их не называют Богом, хотя они рождены в Боге и из Бога, однако они лишь дело рук Его, которое не может досягнуть назад в глубочайшее рождение и охватить ясное Божество, подобно тому, как плоть не может постигнуть душу.

124. Но это не должно быть понято так, будто Божество тем са­мым отделено от природы; нет, но они — как тело и душа: природа есть тело, сердце Божие есть душа.

125. Теперь кто-нибудь спросит: какой же это свет был зажжен тогда? Было ли то солнце или звезды? Нет: солнце и звезды были сотворены лишь на четвертый день из этого самого света; в семи духах природы взошел некий свет, не имевший собственного места или престола, но сиявший повсюду, однако не ярко, как солнцу, но подобно небесной лазури, и светло по роду источных духов, пока не последовало затем настоящее сотворение и зажжение огня в воде в терпком духе вместе с солнцем.

Истинное небо, которое есть наше человеческое собственное не­Ибо, куда отходит душа, разлучаясь с телом (и куда отошел Хри­стос, и откуда он пришел и родился от своего отца, и стал человеком в чреве девы Марии), до сей поры было весьма скрыто от сынов человеческих, и о нем высказывались различные мнения.

2. Ссорились из-за него и ученые в своих многих странных пи­саниях, и таскали друг друга за волосы, осыпая насмешками и по­ношениями; и тем бесчестили святое имя Божие, и ранили его чле­ны, и разоряли храм Его, и оскверняли святое небо этими хуления­ми и враждою.

3. Всегда и всюду люди полагали, что небо отстоит от сей по­верхности земли на много сот или тысяч миль и один Бог обитает в этом небе; и некоторые физики осмелились даже мерить эту высоту и сочинили диковинные вещи.

4. Хотя и сам я, прежде этого моего познания и откровения Божия, также считал, что единственное настоящее небо и есть то, которое замыкается высоко над звездами светло-голубою окружно­стью, и думал, что Бог пребывает там один своим особым существом и правит в сем мире только лишь силою своего Святого Духа.

5. Когда же это причинило мне немало тяжелых ударов, исхо­дящих, без сомнения, от духа, имевшего склонность ко мне, я впал наконец в тяжелую меланхолию и печаль, созерцая великую глубину сего мира, а также солнце и звезды, равно и облака, к тому же дождь и снег, и рассматривая в духе моем все творение сего мира.

6. Ибо во всех вещах находил я злое и доброе, любовь и гнев: в неразумных тварях, как то: в дереве, камнях, земле и стихиях, равно как и в человеке и в зверях.

7. А также взирал я и на малую искорку человека, какое она могла бы иметь значение пред Богом по сравнению с этим великим зданием неба и земли.

8. Но так как я находил, что во всех вещах было злое и доброе, в стихиях равно как и в твари, и что в сем мире безбожному жилось также хорошо, как и благочестивому, а также что лучшими страна­ми владели варварские народы и что счастье благоприятствовало им лучше, нежели благочестивым.

9. То это ввергло меня в совершенную меланхолию и сильную печаль, и не могло меня утешить никакое писание, которое было мне, однако, весьма хорошо знакомо; причем, конечно, не оставался праздным и диавол, нередко внушавший мне языческие мысли, о которых я здесь умолчу.

10. Когда же в этой печали дух мой (о котором я тогда мало или ничего не разумел) решительно воздвигся к Богу как бы с великою бурею, и все мое сердце, и весь ум со всеми прочими мыслями и со всею волею сосредоточились на том, чтобы неотступно бороться с любовью и милосердием Божиим и не отступать, пока Он не благо­словит меня, то есть не просвятит меня своим Святым Духом, чтобы я мог уразуметь Его волю и избавиться от моей печали: тогда дух мой пробился.