user: Философия вождизма. Хрестоматия

Мы не согласны с предложением различать союзы и системы государств. Мы называем союзами группы из более чем двух государств, члены которых в силу стечения исторических обстоятельств образуют единое целое. На первых порах для нас будет безразлично, имеют такие союзы правовую основу или нет.

Обычно союзом руководит один из его членов, но бывает и так, что гегемонию над союзом устанавливает государство, которое не входит в него. Мы называем это внешней гегемонией. Рим, например, долгое время не был членом Латинского союза, Македония не входила в Коринфский союз. Франция не была членом созданного ею Рейнского союза, но все они обладали гегемонией над соответствующими союзами. Гегемония в подобных случаях возникает сама собой. Как говорит Моммзен, при длительных связях между единым государством и союзом государств перевес всегда будет на стороне первого. Интересно, что Фридрих II, еще будучи наследником, сравнивал роль Франции по отношению к раздробленной Германии с ролью Македонии в древней Греции.

Под гегемонию в союзе государств легче всего подвести юридическую основу. Государство-гегемон может стать органом союза, получить право представлять союз. Обычно это делается окольным путем. Когда прусский король получил право председательствовать в Северогерманском союзе, это косвенно возвысило Прусское королевство. При любой гегемонии в союзе государство-гегемон, как и любой «вождь», выступает в качестве представителя союза не в юридическом смысле слова, а воплощая в себе суть союза. Дух любого союза «воплощается» в его вожде, и если союз состоит из государств, он воплощается в руководящем государстве. Сначала оно представительствует перед странами, не входящими в союз. Во времена гегемонии Спарты она считалась за рубежом представительницей эллинского мира. Голландия, главная провинция Нидерландов, так долго была их представительницей за рубежом, что всю страну стали называть Голландией. Бенедетто Кроче пишет, что до 1866 года Австрия в глазах всего мира представляла всю немецкую нацию, а Пьемонт в 1856 году действительно представлял всю Италию. С 1871 года представительницей немецкой нации стала Пруссия. Но и в рамках союза ведущее государство представляет союз в глазах остальных его членов. В группе государств не может быть никакой двойной или коллективной гегемонии, ее может представлять лишь одно государство.

...Как в союзах между отдельными людьми, так и в межгосударственных союзах мы встречаем косвенные формы руководства. Они возможны только в организованных союзах. Если имеется главный орган, который не может сам играть действительно руководящую роль, может случиться так, что на решения этого органа будет оказывать влияние один из членов союза. Таким главным органом может быть и одно лицо, но обычно это коллегиальные органы. Через такую коллегию косвенно осуществляет свою гегемонию одно из государств - членов союза. В Германии это была сначала Австрия, потом Пруссия.

Есть и другие разновидности гегемонии. Прежде всего, она может быть длительной или связанной только с конкретной ситуацией. Несколько государств могут объединиться для совместных действий против общей опасности, причем опасность эта может заключаться в стремлении к гегемонии со стороны третьей силы. В борьбе против Наполеона гегемоном была Англия, но она никогда не обладала длительной гегемонией на европейском континенте и не стремилась к ней, а только боролась против действительных или мнимых притязаний на гегемонию со стороны других.

Разными могут быть и цели гегемонии. Главную роль играет политика, но руководство гегемона часто не распространяется на все стороны политической жизни подчиненного государства, а лишь на некоторые из них. Мы называем такие формы гегемонии частичными, но все они — политические. Они могут стать и полными, так как содержат в себе зародыш развития в этом направлении. Начинается с контроля над внешней политикой, а потом под контроль попадают юстиция и полиция. При военных соглашениях более сильная сторона навязывает более слабой и определенную внешнеполитическую линию. Так франко-бельгийский военный договор от 7 сентября 1920 года поставил Бельгию на службу французской внешней политике.

Установлению политической гегемонии помогает также культурная, духовная гегемония. Последняя может быть также остатком былой политической гегемонии. Афины сохраняли культурную гегемонию и в те времена, когда они политически уже ничего не значили. То же самое происходит теперь с Францией.