user - Философия вождизма. Хрестоматия

Таково соотношение между гегемонией и империализмом. Эти слова — не синонимы, особенно сегодня. Бывает неимпериалистическая гегемония и негегемонистский империализм. Но гегемония это одна из форм, в которых может выражаться империалистическая политика.

Гегемония, как правило, - элемент подъема в жизни народа или группы народов. Гегемония - один из инструментов, которыми раздробленная нация пользуется для достижения государственного единства. Пусть это окольный путь, но путь именно к этой цели. Самые известные примеры дает история движений за объединение Германии и Италии. Гегемония может быть и средством защиты от грозящего распада государства, которое еще сохраняет политическое единство, хотя и в форме федерации. Так что период гегемонии может быть как интервалом при национальном подъеме, так и интермеццо в трагедии государственного распада. Бывает гегемония подъема и гегемония упадка. Разумеется, в обоих случаях только ретроспективный взгляд позволяет определить, имело ли место лишь временное прекращение процесса. Бывает, что нация, достигшая государственного единства, снова распадается, и бывает, что гегемония, имевшая целью затормозить упадок, не только замедляет его, но совсем останавливает и даже поворачивает развитие в противоположном направлении. Пример - совершенно уникальная гегемония «первого княжества» в Китае в VII веке до нашей эры.

Если мы рассматриваем гегемонию как средство торможения начавшегося упадка, встает вопрос, какой части распадающегося целого будет принадлежать ведущая роль. На этот вопрос нет единого ответа. Может случиться так, что прежний центр государственной структуры сохранит в форме гегемонии остатки былой мощи и блеска. Исторически Германская империя с конца Средневековья, во всяком случае, со времени Вестфальского мира (1648 год) была лишь гегемонией одного из курфюрстов над другими. Это случай традиционной гегемонии. Гегемоном может стать и регион, обладающий местными преимуществами, например, та часть страны, которая уже была раньше экономическим или культурным центром национальной жизни: здесь возможно взаимодействие традиционного и местного элементов.

Речь пойдет о направлении и технике уже завоеванной гегемонии, о том, как осуществлять свое влияние, на кого оно должно быть направлено, кто должен этим заниматься и, наконец, как сделать это влияние эффективным. Ответ на эти вопросы зависит от типа и характера гегемонии, в частности, от того, идет ли речь о гегемонии одного государства над другим или о гегемонии в союзе государств. В первом случае требуются более изощренные методы, чтобы придать политике подчиненного государства нужное направление. Достичь этого в федеративной системе обычно проще. Кроме того, средства осуществления гегемонии часто взаимосвязаны, и в одном случае требуется одна комбинация, а в другом — другая. Наконец, бывает трудно разделить объект влияния и средства влияния.

Подобно тому, как вождь должен быть образцом для подражания для своих последователей, государство-гегемон должно приобщать подчиненные государства к своей культуре. Внимание должно быть направлено, прежде всего, на культурную гегемонию, особенно при управлении «полуцивилизованными» народами. Под маской сегодня часто согласованного на государственном уровне «интеллектуального сотрудничества» может скрываться попытка оказания гегемнистского влияния. Ту же цель преследует обучение студентов из подчиненных стран в университетах государства-гегемона. Такое культурное влияние возможно и без гегемонии, но гегемония делает его одним из своих орудий.

В рамках культурного сближения происходит также согласование правовых норм, что тоже не обязательно связано с гегемонией, но может использоваться в гегемонистских целях. Очень хорошо умел пользоваться этим средством Наполеон I.

Первоочередным объектом влияния являются конституции подчиненных стран. При этом имитация подчиненной страной конституции страны-гегемона может быть даже опасной для последней, так как скорее ослабляет гегемонию, чем усиливает. Об этом свидетельствует печальный опыт Афин. Демократиями, с их постоянной сменой правящих партий, трудно управлять. Самостоятельность доминионов подрывает единство Британской империи. Европейские либералы ошибочно считали, что Франция после июльской революции 1830 года достигнет в Европе гегемонии, распространяя свои конституционные учреждения, но этого не произошло.