Герберт Харт - Право, свобода и мораль

Это различие между применением принуждения для поддержания морали и другими методами, которые мы на деле используем для того, чтобы сохранить ее, такими как аргументы, советы и увещевания, одновременно очень важно и очень часто упускается из виду при рассмотрении данной темы. Стивен, в своей аргументации против Милля 81 81 Stephen, Liberty, Equality, Fraternity , p. 126–142. , по-видимому, большую часть времени забывает или игнорирует эти иные методы и то огромное значение, которое им придавал Милль. Ибо он часто высказывается так, как будто бы доктрина Милля означает то, что люди никогда не должны выражать какие-либо убеждения, касающиеся поведения их сограждан, если это поведение не причиняет вреда другим. Милль действительно думал, что «государство или общественность» не получает оснований для действий « в целях подавления или наказания » 82 82 Ibid., p. 137; On Liberty , ch. 5. , решая, что такое поведение хорошо или плохо. Но он не считал, что по поводу такого поведения или «жизненных экспериментов», которые его воплощают, «никто иной не имеет ничего сказать на это» 83 83 Stephen, Liberty, Equality, Fraternity , p. 141. . Он также не считал, что общество могло бы «провести разграничительную линию там, где кончается обучение и начинается совершенное моральное безразличие» 84 84 Ibid., p. 170. . Выдвигая эти плохо обоснованные критические замечания, Стивен не только неправильно понял и поэтому неправильно изобразил позицию Милля, но и показал, насколько узко сам он мыслит мораль и процессы, благодаря которым она поддерживается. Ибо на протяжении всего эссе Милль озабочен ограничением использования принуждения, а не пропагандой нравственного безразличия. Он действительно включает в понятие принуждения или «ограничения», которые он не одобряет, не только поддержание морали при помощи права, но также другие императивные формы социального давления, такие как моральные обвинения и требования подчинения. Но катастрофическим непониманием морали было бы думать, что там, где мы не можем применять в ее поддержку принуждение, мы должны помалкивать и быть безразличными. В главе 4 своего эссе Милль прилагает большие усилия, чтобы показать, что у нас есть другие ресурсы и что мы должны их применять:

Было бы огромным непониманием этой доктрины полагать, что она представляет собой доктрину эгоистичного безразличия, согласно которой людям как будто бы нет никакого дела до поведения друг друга в жизни и их как будто бы не должны заботить добропорядочность или благополучие друг друга, если только не затрагиваются их собственные интересы… Люди обязаны оказывать друг другу помощь в том, чтобы отличить хорошее от плохого и поощрять выбор первого и избегание последнего.

Обсуждение, совет, аргументация – все это, поскольку оно оставляет окончательное суждение за индивидом, может, согласно Миллю, использоваться в том обществе, где свободе отдается должное уважение. Мы можем даже «навязывать» другому «соображения в помощь его суждению и увещевания, чтобы укрепить его волю» 85 85 Mill, On Liberty , ch. 4. . Мы можем в крайних случаях «предостерегать» его о нашем негативном суждении или чувствах отвращения и презрения. Мы можем избегать его общества и предупреждать других против него. Многие могут подумать, что здесь Милль находится в опасной близости от того, чтобы санкционировать принуждение, даже хотя он считает эти вещи «совершенно неотделимыми от неблагоприятных суждений других» 86 86 Mill, On Liberty . и их никогда не следует применять ради наказания. Но если в этом направлении он и ошибался, определенно ясно, что он признавал в качестве важной истины, что в морали мы не обязаны выбирать между намеренным принуждением и безразличием.

ЭССЕ Милля «О свободе» подобно книге Токвиля «Демократия в Америке» было мощным призывом к ясному пониманию опасностей, сопровождающих блага демократического правления. Величайшая из этих опасностей, по их мнению, была не в том, что большинство может использовать свою власть для подавления меньшинства, а в том, что с распространением демократических идей оно может посчитать бесспорным, что ему следует так делать. Для Милля эти опасности были частью той цены, которую нужно заплатить за все то, что столь ценно в демократическом правлении. Он думал, что эту цену, несомненно, стоит заплатить; но он не уставал напоминать сторонникам демократии об этой опасности и необходимости быть бдительными. «Ограничение власти государства над индивидами нисколько не теряет в своей важности тогда, когда обладающие властью на регулярной основе подотчетны сообществу – то есть сильнейшей в нем партии» 87 87 Mill, On Liberty , ch. 1. . Милль делал на этой теме настолько большой акцент, что, по словам Морли, его эссе было в некотором отношении «одной из самых аристократических книг, когда-либо написанных» 88 88 Цитируется в предисловии к: Stephen, Liberty, Equality, Fraternity , p. xv. . Конечно, доктрина Милля представляет собой резкий контраст с тем, какой упор делает Стивен на важность общественного мнения в вопросах морали и на функцию наказания как «выражения нравственных чувств общественности». Морли даже говорил, как сообщает Стивен в своем предисловии 89 89 Stephen, Liberty, Equality, Fraternity , p. xvii. , что там, где Милль защитил бы меньшинство от принуждения со стороны большинства, принципы Стивена оставили бы его беззащитным перед ним.