Джон Богл - Не верьте цифрам! Размышления о заблуждениях инвесторов, капитализме, «взаимных» фондах, индексном инвестировании, предпринимательстве, идеализме и героях

Разумеется, не все разделяют мои взгляды на преимущества структуры Vanguard. Почитайте, что говорит Американский институт предпринимательства (AEI) в своей недавно вышедшей книге «Конкурентоспособное управление активами: лучший способ организации взаимного фонда» (Competitive Equity: A Better Way to Organize Mutual Funds [145] Peter J. Wallison and Robert E. Litan. – Washington, DC: AEI Press, 2007. ). Намек очевиден: авторы не считают Vanguard «лучшим способом». Они скептически относятся к нашему утверждению о том, что мы работаем «на основе фактических затрат», хотя и не приводят оснований для такого скептицизма. Авторы заявляют, что менеджеры наших фондов просто не согласились бы получать вознаграждение существенно ниже того, что получают консультанты других фондов, сознательно или нет игнорируя тот факт, что мы полностью раскрываем информацию о ставках и размерах сборов, которые платим неаффилированным внешним консультантам, привлекаемым для управления нашими активно управляемыми фондами. Для сведения: средний размер гонораров, выплачиваемых консультантам Windsor Fund, составляет 0,12 % от активов фонда; мы платим консультанту нашего GNMA Fund всего 0,01 % (да-да, всего один базисный пункт!).

Несмотря на серьезные недостатки их аргументации, авторы делают однозначный вывод: «Идея, что взаимная форма организации по определению превосходит форму организации на основе внешнего управления… представляется явным преувеличением». Они также утверждают, что преобразование в самостоятельную взаимную структуру потребует выкупа фондов у существующих акционеров (управляющей компании), игнорируя тот факт, что Vanguard не делала ничего подобного. На самом деле совет директоров фондов наделен значительными полномочиями и может по своему усмотрению просто расторгнуть контракт с менеджером и либо управлять фондами самостоятельно, либо нанять нового стороннего консультанта. (В то время как такая практика не распространена среди взаимных фондов, и корпоративные пенсионные фонды довольно часто меняют своих управляющих.)

В любом случае традиционная модель взаимного фонда остается исключением, используемым всего одной фирмой, а модель конгломератов одержала полный триумф. Между тем еще в 1966 г. председатель Коэн указывал на серьезные проблемы, которые влечет за собой конгломератизация отрасли. Он говорил о «новых и более сложных отношениях… между институциональными менеджерами и их бенефициарами», которые потребуют «более адекватной схемы регулирования, чтобы максимально защитить бенефициаров от неправомерных действий управляющих и позволить им в полной мере реализовать выгоды своего участия» в фондах. С удивительной прозорливостью Коэн выразил свою обеспокоенность в связи с «выходом инвестиционных консультантов на публичный рынок… и начавшейся тенденцией к приобретению их финансовыми конгломератами… в результате чего становится все сложнее очертить сферу ответственности институциональных менеджеров», поскольку отныне они могут быть «обязаны обслуживать коммерческие интересы тех самых компаний, в которые инвестируют».

Первая управляющая компания вышла на публичный рынок в 1958 г., и с тех пор это явление нарастало подобно снежному кому. В 1980-е и 1990-е гг. отрасль захлестнула волна IPO; в результате на сегодняшний день из 50 крупнейших компаний в отрасли всего девять остаются частными. Вкупе с волной конгломератизации, фактически превратившей публичные управляющие компании в гигантские маркетинговые фирмы, это привело к резкому «разрастанию ассортимента продуктов», увеличившему количество взаимных фондов с 560 в 1980 г. до 12 039 сегодня.

Спустя всего две недели после вышеупомянутой речи председателя Коэна в 1966 г. Комиссия по ценным бумагам и биржам представила в конгресс подготовленный ею внушительный доклад «Политические аспекты роста инвестиционных компаний» [146] U.S. Government Printing Office (December 3, 1966). . В этом докладе Комиссия отмечала резкий рост сборов и комиссионного вознаграждения фондов (которые на тот момент составляли незначительные $134 млн по сравнению с более чем $100 млрд сегодня). Комиссия обращала внимание на фактический контроль, которым обладали инвестиционные консультанты над управляемыми ими фондами, а также на «отсутствие конкурентного давления, ограниченность раскрытия информации, неэффективное осуществление права голоса акционеров и препятствия на пути к более эффективному функционированию независимого совета директоров».