Kuda vedet serdce

После того как они провели три дня в вынужденной разлуке, сама мысль о том, что эта связь оборвется, что она может потерять его… была ей невыносима. Пенелопа день и ночь думала только о том, как сделать, чтобы эта связь крепла и продолжалась вечно.

Она вдруг ощутила пристальный взгляд и, повернув голову, встретилась с синим сиянием его глаз.

Барнаби думал о своей только что совершенной поездке к Риггзу и посещении находящегося неподалеку поместья Калвертонов.

Расспросив Риггза, он отклонил приглашение провести ночь в его доме. И вместо этого отправился навестить Люка, виконта Калвертона, старшего брата и опекуна Пенелопы.

Люк и его жена Амелия приняли его с распростертыми объятиями. Они часто встречались в свете, а Люк, кроме того, помогал Барнаби в предыдущем расследовании. И поскольку трое детей требовали постоянного внимания Амелии, у Люка было время уединиться с Барнаби в своем кабинете.

Не теряя времени, Барнаби объявил о своих намерениях и попросил руки Пенелопы. Опомнившись от удивления и недоверчиво покачав головой, виконт сказал, что в жизни не ожидал от Барнаби ничего подобного. Что тот просто не способен потерять голову из-за его сестры.

Подобные новости побудили виконта спросить, насколько хорошо они знакомы.

- Слишком хорошо, - сухо ответил Барнаби.

Атмосфера в комнате явно сгустилась. Люк, отличавшийся острым, проницательным умом, подозрительно прищурился. Впрочем, что тут удивительного: судьба наградила беднягу четырьмя сестрами. Правда, трех ему удалось благополучно выдать замуж. И сейчас он, похоже, прекрасно разобрался в ситуации.

Молча кивнув, он разрешил Барнаби ухаживать за Пенелопой… если та будет не против.

Барнаби хорошо понимал, что уговорить Пенелопу почти невозможно. Даже сейчас, когда она лежит в его постели. Обнаженная и утолившая чувственный голод. Но теперь он по крайней мере не терзался угрызениями совести. Она сама хотела этого, а он был счастлив угодить ей…

- Я и Стоукс начнем поиски Алерта завтра прямо с утра. Возможно, мы прежде всего составим список джентльменов, имеющих дело с полицией. Комиссары и их подчиненные, а также те, кто связан с полицией. Те, кто связан с ней по долгу службы. Это могут быть сотрудники министерства внутренних дел и портовой полиции.

- Хмм, - задумчиво пробормотала Пенелопа. - Вспомни о его хитроумном плане! Алерт может не только знать других светских джентльменов. У него должно быть определенное положение в обществе.

- Ты права, - согласился Барнаби. - Но мы сначала определим круг подозреваемых, а потом обсудим каждого и вычеркнем тех, кого сочтем лишними. Очень немногие клерки обладают возможностью вращаться в высшем обществе. Посмотрим, кто попадется в нашу сеть.

На следующий день Пенелопа сидела в гостиной старой леди Харрис, делая вид, что пьет чай, и слушала разговоры окружающих. Кое-кто из светских львиц все еще оставался в городе, поскольку их мужья занимали важные посты в правительстве и пока что не могли отъехать в деревню. Безмятежное течение приема было нарушено совершенно неожиданным образом, а именно - появлением полицейского.

Очень немногие из присутствующих дам когда-либо имели дело с полицией. Поэтому когда Сайлас, дворецкий леди Харрис, громко объявил, что в дом явился констебль, в комнате воцарилась мертвая тишина, каковой вряд ли можно было бы добиться в обычное время.

Констебль, мужчина средних лет в тесном мундире, стоявший за спиной представительного Сайласа, явно растерялся под огнем направленных на него взглядов. Но когда леди Харрис приветливо попросила беднягу изложить свое дело, тот взял себя в руки и оглядел комнату.

- Я приехал за мисс Эшфорд.

Пенелопа поставила чашку и поднялась.

- Я мисс Эшфорд. Полагаю, вас прислал инспектор Стоукс?

Констебль нахмурился:

- Нет, мисс. Я здесь потому, что в приюте сказали, будто вы там главная. Мой сержант только сейчас выдал ордер на обыск. Вам нужно ехать в приют, чтобы ответить на некоторые вопросы.

Пенелопа ошеломленно уставилась на него. Констебль показал на дверь:

- Не соблаговолите пойти со мной, мисс?

- Извольте, констебль.

Она направилась к двери, слыша за спиной шепоток и пересуды. Конечно, мать сумеет сгладить неприятное впечатление, но Пенелопа возблагодарила небо за то, что не слишком прислушивалась к общественному мнению: ее жизнь и счастье не зависели от одобрения света.