Эриксон Стивен - Пыль Снов

Имасс встал, повернулся к лежавшему рядом. - Бекел.

Воин начал озираться. - Вождь?

- Вытащи кинжал, Бекел. Иди ко мне.

Воин не сразу поднялся, извлек из ножен охотничий нож. Подошел ближе, все еще неуверенно озираясь.

"Мои воины... достаточно уже пролито крови". - Вонзи нож глубоко в мое сердце. Когда я упаду, начинай кричать как можно громче. Кричи так: "Тоол мертв! Онос Т'оолан лежит сраженный! Наш Вождь Войны убит!" Понял, Бекел?

Вытаращивший глаза воин медленно пятился от него. Остальные услышали слова и вставали.

Тоол подошел к Бекелу. - Скорее, Бекел - если ты ценишь свою жизнь и жизнь своих товарищей. Ты должен меня убить. Давай!

- Вождь! Я не стану...

Рука Тоола вылетела вперед, крепко схватила кулак Бекела.

Воин зашипел, пытаясь вырваться - но против силы Тоола он был беспомощен. Имасс подтащил его к себе. - Помни - кричи о моей смерти, это единственная ваша надежда...

Бекел попытался выпустить оружие, но широкая как лопата ладонь Тоола полностью скрыла его кулак, как отец может сжать руку ребенка. Вторая рука неумолимо подтягивала нож к груди.

Клинок коснулся кожаного нагрудника.

Всхлипнув, Бекел попробовал упасть на спину. Но пленившие его руки даже не дрогнули. Он попробовал встать на колени - и локоть с хрустом выскочил из сустава. Воин завыл от боли.

Замершие было на месте воины ринулись к нему. Однако Тоол не дал им времени. Вогнал клинок себе в грудь.

Внезапная ослепляющая боль. Отпустив руку Бекела, он пошатнулся. Опустил взор к увязшему в груди по рукоять кинжалу.

"Хетан, любовь моя, прости".

Вокруг раздавались крики ужаса и смущения. Стоявший на коленях Бекел поднял глаза, встретив взор Тоола

Имасс не мог говорить, мог лишь умолять глазами: "Кричи о моей смерти! Возьмите меня духи! Кричи во всю мочь!" Он зашатался, не ощущая ног, и тяжело упал на спину.

Смерть... он успел забыть, как горек ее поцелуй. Так давно... так давно.

"Но я познал этот дар. Я ощутил легкими воздух - после столь долгого... после веков во прахе. Сладкий воздух любви... но теперь..."

Замаранные ночной тьмой, белые как кость лица склонились над ним.

"Черепа? Ах, братья мои... мы прах...

Прах и ничего более... но..."

***

Он слышал крики. В лагере Сенана поднялась тревога. Марел Эб выругался, встал и увидел, что дозорные убегают на стоянку.

- Проклятие богам! Мы должны напасть...

- Слушай! - крикнул разведчик. - Вождь... слушай, что они говорят...

- И что?

Но он и сам услышал. Глаза раскрывались всё шире. Может ли это быть правдой? Неужели сенаны взяли правосудие в собственные руки?

Разумеется! Они же Баргасты! Белые Лица! Он вскинул руки. - Барахны! Слышите слова вашего вождя? Оружие в ножны! Изменник убит! Онос Т'оолан мертв! Идемте вниз, встретимся как братья!

Ему ответили радостные голоса.

"Они должны были выдвинуть кого-то... они так легко не отдадут верховенство... возможно, мне все же придется пролить кровь этой ночью. Но никому не устоять. Я Марел Эб, убийца сотен.

Путь открыт.

Открыт".

Вождь Барахна повел воинов в низину.

Чтобы взять приз.

***

Хетан пробудилась среди ночи. Уставилась вверх. Широко раскрытые глаза не видели ничего, ибо их залили слезы. Воздух в юрте был спертым, тьма удушала тяжким саваном. "Муж мой, мне снилось бегство твоей души... мне показалось, она касается моих губ. Миг, всего миг - и ветер развеял ее.

Я слышала твой крик, муж.

Ох, что за ужасный сон, любимый мой.

А сейчас... я чувствую запах пыли. Гнилых мехов. Сухой привкус древней смерти".

Ее сердце стучало в груди похоронным барабаном - тяжко, глухо; с каждым глубоким вздохом сердце словно останавливалось. Этот вкус, этот запах. Она подняла руку, коснувшись губ. Ощутила на них какую-то грязь.

"О любимый, что случилось?

Что случилось... с мужем моим - с отцом моих детей - что случилось..."

Она хрипло вздохнула, изгоняя невидимый страх. "Что за ужасный сон".

В соседней комнатке тонко заскулил пес. Через мгновение их сын всхлипнул и заревел.

И она узнала истину. Жестокую истину.

***

Релата скорчилась в высокой траве, глядя на лежавшие вокруг далекого костра фигуры. За все время, пока она наблюдала за ними, никто не пошевелился. Но лошади дергались на привязи; даже с такого расстояния она чуяла их ужас - и ничего не понимала. Никого вокруг, никакой угрозы.

Как странно, что сестры беспробудно спят. Удивление медленно сменялось тревогой. Что-то не так.