Эриксон Стивен - Пыль Снов

- Зато Блистиг теперь молниями не блещет, - заметила Скенроу.

- А вы могли бы все там подтянуть?

Женщина заморгала: - Я стала капитаном, Добряк, лишь потому что умею вести солдат в бой и знаю, что с ними делать в бою. А к снабжению у меня таланта нет. - Она пожала плечами. - Есть пара хороших лейтенантов, они следят, чтобы все были посчитаны и никто не получал по два левых сапога перед походом. Без них я была бы хуже Блистига.

- У меня со снабжением никаких трудностей, - уверенно заявил Скор.

Остальные промолчали.

Добряк потянулся, поморщился: - Когда Блистиг командовал гарнизоном Арена, все говорили о нем как об умном и компетентном офицере.

- Зрелище избиения Седьмой Армии, а потом армии Пормкваля его сломило, - сказала Сорт. - Удивляюсь, что Адъюнкт этого не видит.

- Об одном мы можем договориться, - сказал Добряк. - О том, как помочь Кенебу. Нужно, господа капитаны, чтобы лучший наш кулак не переутомился, не выдохся.

- Ничего не сделать без сержантов, - ответила Сорт. - Нужно привлечь служивых к сотрудничеству.

- Рискованно, - заметил Добряк.

Рутан хмыкнул, привлекая всеобщее недоуменное внимание.

- Прошу объясниться, - проговорил Добряк.

Рутан пожал плечами: - Наверное, нам, офицерам, приятно думать, будто мы одни способны видеть развал Высшего Командования. - Он встретился взглядом с Добряком. - Сержанты видят все лучше нас. Привлечь их - для нас небольшая жертва. Они даже порадуются, поняв, что мы не сборище слепых зануд. Сейчас они, скорее всего, так и думают.

Он высказал что хотел и снова замкнулся.

- Кто говорит редко, говорит метко, - процитировала какую-то пословицу Фаредан Сорт.

Добряк натянул удила. - Значит, решено. Соберите сержантов. Пусть приструнят взводы. Худ знает что думает о нас Брюс, но готов поспорить - что-то нелестное.

***

Едва Добряк и остальные уехали, Скенроу развернула лошадь, заставив Рутана остановиться. Он прищурился на нее.

Удивительно, как улыбка может преобразить лицо. - Старцы моего народа говаривали, что иногда встречаются люди с ревом морской бури в очах, и такие люди способны переплыть самую глубокую пучину. Я встретила вас, Рутан Гудд, и поняла, о чем они толковали. Но я вижу в ваших глазах не бурю. Я вижу треклятый тайфун.

Он торопливо отвернулся, погладил бороду. - Меня просто пучит, Скенроу.

Женщина грубо хохотнула: - Как скажете. Избегайте овощей, капитан.

Он смотрел ей в спину. "Рыбаки. Тебя, Скенроу, я должен избегать, хотя ты так сладко улыбаешься. Тем хуже. Седогривый, ты вечно твердил, что из нас двоих я удачливее. Неверно. Если дух твой услышал, пусть пошлет мне хоть отзвук смеха".

Он помолчал, но слышен был лишь свист ветра, и ничего веселого не было в этом звуке.

- Пошел, коняга.

***

Корик выглядел развалиной. Когда он, дрожащий, с дикими глазами, показался на стоянке взвода, Тарр нахмурился: - Солдат, ты мне напоминаешь жалкого любителя д'байанга.

- Трясучий параноик, вот ты кто, - согласился Каракатица. - Садись, Корик. Завтра найдем тебе местечко в фургоне.

- Я просто болел, - слабо зарычал Корик. - Я видел любителей д'байанга в торговых фортах и мне не нравится, что меня с ними равняют. Я давно дал обет, что не буду таким глупым. Я просто болел. Дайте несколько дней - я выправлюсь и вгоню кулак в лицо первому сказавшему про д'байанг.

- Это уже лучше звучит, - сказала Улыба. - Добро пожаловать назад.

Корабб вылез из палатки, неся оружейный пояс Корика. - Наточил и намазал маслом меч, Корик. Но похоже, что поясу понадобится новая дырочка. Нужно нарастить мясо на костях.

- Спасибо, мамочка. Только титьку не суй, ладно? - Он сел на пустой ящик из-под морантских припасов и уставился в огонь. Тарр решил, что Корика утомил путь из госпиталя. Со всеми солдатами то же самое. Кислая водичка помогает, но все жертвы лихорадки стали какими-то пустыми, в глазах одержимый блеск.

- Где Скрип? - спросил Корик.

Бутыл пошевелился, подняв голову над матрацем и стянув тряпку с глаз. Поморгал, щурясь на ярком свете. - Скрип записывает все наши прегрешения. Он на одной из тайных сходок сержантов.

Тарр хмыкнул: - Рад, что это до сих пор тайна.

- У нас нет прегрешений, - сказала Улыба. - Разве что ты, капрал... Эй, Бутыл, о чем они там болтают?

- Ни о чем.

Слова его привлекли всеобщее внимание. Даже Корабб оторвался от проделывания новой дырки в толстом кожаном ремне (шило впилось в ладонь, а он даже не обратил внимания).

- Видит Худ, ты худший из всех лжецов, - сказал Каракатица.