Амир Ваддах аль-Амири - Лунный фарш

— Бога нет!

Терешкова молчала, как Витгенштейн в Альпах. Безнадежно, как кенотаф в ожидании страшного жильца. Как все партизаны-герои вместе взятые: а не скажу, где Москва.

И тогда заговорил Губастый.

3. ВОССТАВШИЙ ИЗ ГОВНА

Как Губастый?! Что — заговорил?! Вот это уже и для самого автора порядочная неожиданность. Какие-то кругом сплошь бодрые горизонты. Логика повествования с неприятной легкостью отбилась от рук. Завилась, так сказать, в нехорошую веревочку. Пошла по касательной к действительности. Распалась связь вещей и вещичек на мелкие звездочки42.

Губастый, между тем, попер с какой-то невероятной середины:

— ...пустяки, он похоронил меня заживо. И мне пришлось делать все прямо в гроб.

Терешкова, руки по швам, выученно сползла по стене и удерживалась от обморока единственно благодаря приятному жжению изнутри мозговой коробки: то дотлевали останки прежнего, еще здравого смысла43.

— А я тебя понима-а-аю, — проникновенно и нараспев произнесла она, расширив неопределенные, как у новорожденного, глаза. — Ты по-русски говоришь.

— Неудивительно, — просто и грустно сказал африканец негр. — Ведь моя фамилия — Николаев.

На Терешкову повеяло овсами родимого ярославского сельца, отцы небесные, догадалась она... ага, блядь, отнюдь, догадалась она еще раз, ну и что, что негр Николаев, подумаешь, плохая наследственность — и осенью хочется жить этой бабочке: пьет торопливо с хризантемы росу. Терешкова по-бабьи подперла рукою щеку, намереваясь принять самое горячее участие в его плохой жизни. В конечном счете, что наша жизнь? Вода.

Кому и труп — еда44. Фиолетовые губы полуслышным шепотом наполняли поднесенные к самому лицу светлые ладони, словно бы читая в изгибах и изломах линий раскрытой посредине книги тайные карябалки судьбы... Читатель! Возьми-ка его в фокус, постарайся представить получше — иначе не будет без тебя никакого Губастого. И, кстати, не сходить ли нам что-нибудь выпить с тобой, читатель45? Впереди еще долгая история.

4. ЧЕЛОВЕК С КОЗЛИНОЙ ГОЛОВОЙ

— ...был месяц шаъбан, на хрен, — с приятным акцентом отметил Губастый, снова, однако же, промахнувшись мимо начала рассказа. — Воздух пустыни был сух и прозрачен. Я стоял посреди толпы таких же нищих оборванцев и смотрел на запад — там вот-вот должна была показаться луна рамадана, а с ней начало поста и умерщвления плоти. Цвет неба в той стороне был подобен цвету песка.

Едва край луны выглянул из-за горизонта, на дороге, ведущей к нашей деревне, показалось необычное шествие, тут же привлекшее общее внимание.

Идущих было трое. Первый опирался на толстую палку и так часто и далеко выставлял ее впереди себя, что многие подумали, будто он слепой. За спиной у него был привязан небольшой деревянный ящик, искусно инкрустированный и украшенный единственным глазом из железа и стекла. Глаз холодно смотрел в небо, покачиваясь в такт шагам. Позже я узнал, что так выглядит фотографическая камера.

Второй, даже если и не был слепым, все равно ничего не видел — глаза его скрывались под черной повязкой. В одной руке он нес полированное бронзовое зеркало, во второй держал кряжистый сук с двуглавым утолщением на конце — этим суком он размеренно ударял о зеркало, и тогда мрачный торжественный гул заставлял замирать ветер. В эти секунды можно было подумать, что весь наш мир — это просто ошибка, неумелая пародия, и только этот гул — единственно настоящий.

Третий же до плеч был с человеческим телом, но увенчанным головою старого козла. Тяжелый, валяной верблюжьей шерсти плащ составлял весь его гардероб. Иногда при ходьбе край плаща относило в сторону, и казалось, что вместо ног чужестранец переставляет копыта.

Наконец фигуры приблизились, и мы с облегчением разглядели, что козлиная голова была маской. Кто-то из наших спросил его, правда ли, что двое других — слепы? "Они слепые, — отвечала маска, — потому что видели мое лицо".

Недоумевая, мы все же пригласили странников отужинать (солнце уже зашло) и переночевать в деревне. "Смотрите-ка, — обернулась к своим спутникам козлиная голова. — Удача бегает за нами. Это потому что мы не бегаем за женщинами. А будет вам известно, что удача — женщина". И он решительно шагнул в сторону домов.

Забыл сказать, наша деревня звалась Николаевкой.

5. СЫН КОЛДУНА НИКОЛАЕВА

(окончание)

...Как известно, Вселенная — это квадратный ящик, в центре которого из омываемой океаном ровной земли подымается гора Арарат. Солнце ходит вокруг горы, а звезды — это маленькие гвоздики в крышке ящика, по углам которого сидят четыре ангела и испускают ветры. Взяв от Арарата вниз и вправо, через Аравийский перешеек можно посуху попасть в Восточную Африку — на это указывают первые глиняные глобусы, в ту пору еще плоские, и они по-своему правы. И не наше дело предписывать Богу, как ему следует управлять этим миром.