Федерико Гарсиа Лорка. Стихи

и море, что вздыхало, как грация, стыдливо,

внезапно страсть познает в гортанных стонах волн.

О тающие в танце средь луга голубого,

примите дар мой, музы, и услужите мне:

пусть девять ваших песен в единственное слово

сольются голосами в небесной вышине!

ЭСТАМП НЕБА

Звезды

ни с кем не помолвлены.

Ни с кем!

А такие красивые!

Они ждут поклонника,

чтоб он их отвез

в их Венецию, идеально счастливую.

Они каждую ночь подходят

к решеткам оконным -

тысяча этажей на небе! -

и подают сигналы влюбленным

в морях темноты,

где сами тонут.

Но, девушки, подождите,

чтоб я умер, и утром, рано,

вас похищу одну за другою

на кобылице тумана.

ТРИ РАССКАЗА ПРО ВЕТЕР

I

Был красным ветер вдалеке,

зарей зажженный.

Потом струился по реке -

зеленый.

Потом он был и синь и желт.

А после -

тугою радугой взошел

над полем.

II

Запружен ветер, как ручей.

Объяты дрожью

и водоросли тополей,

и сердце - тоже.

Неслышно солнце

за зенит

склонилось в небе...

Пять пополудни.

Ветер спит.

И птицы немы.

III

Как локон,

вьется бриз,

как плющ,

как стружка -

завитками.

Проклевывается,

как ключ

в лесу под камнем.

Бальзамом белым напоит

ущелье он до края

и будет биться

о гранит,

изнемогая.

ШКОЛА

Учитель

Кто замуж выходит

за ветер?

Ребенок

Госпожа всех желаний

на свете.

Учитель

Что дарит ей к свадьбе

ветер?

Ребенок

Из золота вихри

и карты всех стран на свете.

Учитель

А что она ему дарит?

Ребенок

Она в сердце впускает ветер.

Учитель

Скажи ее имя.

Ребенок

Ее имя держат в секрете.

(За окном школы - звездный полог.)

ОДИНОЧЕСТВО

В ПАМЯТЬ ЛУИСА ДЕ ЛЕОН

Красота недоступная!

Ищет ли мир это белое,

вечное и завершенное небытие?

Хорхе Гильен

Погруженное в мысли свои неизменно,

одиночество реет над камнем смертью, заботой,

где, свободный и пленный,

застыл в белизне полета

раненный холодом свет, напевающий что-то.

Не имеющее архитектуры

одиночество в стиле молчанья!

Поднимаясь над рощею хмурой,

ты стираешь незримые грани,

и они никогда твою темную плоть не поранят.

В твоей глубине позабыты

крови моей лихорадочный трепет,

мой пояс, узором расшитый,

и разбитые цепи,

и чахлая роза, которую смяли песчаные степи.

Цветок моего пораженья!

Над глухими огнями и бледной тоскою,

когда затухает движенье

и узел разрублен незримой рукою,

от тебя растекаются тонкие волны покоя.

В песне протяжной

лебедь свою белизну воспевает;

голос прохладный и влажный

льется из горла его и взлетает

над тростником, что к воде свои стебли склоняет.

Украшает розою белой

берег реки божество молодое,

роща запела,

звучанье природы удвоив

и музыку листьев сливая с журчащей водою,

Бессмертники хором

у неба бессмертия просят

и своим беспокойным узором

ранят взоры колосьев

и на карту печали свои очертанья наносят.

Арфа, ее золотые рыданья

охвачены страстью одною -

отыскать в глубине мирозданья

(о звуки, рожденные хрупкой весною!),

отыскать, одиночество, царство твое ледяное.

Но по-прежнему недостижимо

ты для раненых звуков с их кровью зеленой,

и нет высоты обозримой,

и нет глубины покоренной,

откуда к тебе доносились бы наши рыданья и стоны.

НА СМЕРТЬ ХОСЕ ДЕ СИРИА-И-ЭСКАЛАНТЕ

Кто скажет теперь, что жил ты на свете?

Врывается боль в полумрак озаренный.

Два голоса слышу - часы и ветер.

Заря без тебя разукрасит газоны.

Бред пепельно-серых цветов на рассвете

твой череп наполнит таинственным звоном.

О, светлая боль и незримые сети!

Небытие и луны корона!

Корона луны! И своей рукою

я брошу цветок твой в весенние воды,

и вдаль унесется он вместе с рекою.

Тебя поглотили холодные своды;

и память о мире с его суетою

сотрут, о мой друг, бесконечные годы.

СОНЕТ

На стылых мхах, мерцающих уныло,

мой профиль не изменит очертаний;

в нем, зеркале безгрешном, пульс чеканный

недремлющее слово преломило.

И если струны струй и плющ бескрылый -

лишь бренной плоти символ первозданный,

мой профиль станет на гряде песчаной

причудливым безмолвьем крокодила.

И пусть язык агоний голубиных

познает вкус не пламени, а дрока,

растущего в урочищах пустынных, -

как символ силы, сломленной до срока,