Федерико Гарсиа Лорка - Йерма

Йерма.

Мария.

Старуха-безбожница.

Долорес.

Первая прачка.

Вторая прачка.

Третья прачка.

Четвертая прачка.

Пятая прачка.

Шестая прачка.

Первая подруга.

Вторая подруга.

Ряженая.

Старшая золовка.

Младшая золовка.

Первая женщина.

Вторая женщина.

Мальчик.

Хуан.

Виктор.

Ряженый.

Первый мужчина.

Второй мужчина.

Третий мужчина.

Когда поднимается занавес, Йерма спит; в ногах у нее – рабочая шкатулка. Сцена освещена странным, как во сне, светом. Входит пастух, пристально смотрит на Йерму. Он ведет за руку маленького мальчика в белом. Бьют часы. Когда пастух исчезает, свет становится веселым, весенним, утренним. Йерма просыпается.

Голос (за сценой).

Йерма. Хуан! Ты слышишь, Хуан?

Хуан. Иду.

Йерма. Уже пора.

Хуан. Прошли упряжки волов?

Йерма. Да, прошли.

Хуан. Ну, до свиданья.

Йерма. Молока не выпьешь?

Хуан. А зачем?

Йерма. Работаешь много, сил не хватит.

Хуан. Все худые люди крепкие, как сталь.

Йерма. Все, да не ты. Когда мы поженились, ты был другой. Теперь у тебя лицо бледное, словно ты и солнца не видел. Сходил бы ты на реку, поплавал или влез бы на крышу в ливень. Мы женаты два года, а ты все печальней, все худее, словно растешь в землю.

Хуан. Больше ничего не скажешь?

Йерма (поднимаясь). Ты не сердись. Если бы я захворала, я бы рада была твоей жалости: «У меня жена хворает, заколю-ка я ягненка, нажарю ей вкусного мяса»; «У меня жена хворает, натоплю куриного жиру, грудь ей разотру, принесу овчину, укутаю ей белые ноги». Вот я чего хочу, потому о тебе и забочусь.

Хуан. На чем и спасибо.

Йерма. Так ты ж не даешь заботиться о себе!

Хуан. А я здоров. Это все твои выдумки. Просто я много работаю. Старею с каждым годом.

Йерма. С каждым годом… Мы все здесь да здесь.

Хуан (улыбается). А где ж нам быть? Нам и тут неплохо. Работа идет хорошо, детей у нас нет, расходов меньше…

Йерма. Детей у нас нет… Хуан!

Хуан. Ну, что?

Йерма. Разве я тебя не люблю?

Хуан. Любишь.

Йерма. Девушки дрожат и плачут, когда надо лечь с мужем. Разве я плакала, когда я с тобой легла? Разве я не пела, поднимая полотняный полог? Разве я не говорила, что простыни пахнут яблоком?

Хуан. Говорила.

Йерма. Моя мать обижалась, что мне не жалко с ней расстаться. И правда, я не жалела. Я радовалась в день свадьбы. И все-таки…

Хуан. Работаешь, работаешь, а ты вечно одно…

Йерма. Нет, не повторяй мне то, что люди твердят… Я знаю, это не так. Когда идет дождь, даже камни становятся мягче, и на них вырастает трава. Люди говорят: «Сорняк, ни на что не годен», а я вижу, как желтые цветочки колышутся на ветру.

Хуан. Подождем!..

Йерма. Да, подождем и будем любить друг друга. (Сама обнимает и целует мужа.)

Хуан. Если тебе что нужно, ты скажи, я принесу. Не люблю, чтобы ты выходила.

Йерма. Я и не выхожу.

Хуан. Тебе здесь лучше.

Йерма. Да.

Хуан. По улицам ходят те, кому делать нечего.

Йерма (мрачнеет). Да…

Хуан уходит, Йерма идет к столику, проводит рукой по животу, зевает, потягивается и садится за шитье.

(Вдевает нитку в иголку.)

(Словно говоря с ребенком.)

Пауза.

(Шьет.)

Пауза.

Йерма еще поет, когда входит Мария с узелком.

Йерма. Ты откуда?

Мария. Из лавки.

Йерма. Так рано?

Мария. Я бы и раньше вышла и ждала у дверей. Знаешь, что я купила?

Йерма. Кофе к завтраку, сахару, хлеба.

Мария. Нет. Кружев, три мотка ниток, ленты и цветную шерсть. Деньги мужнины, он сам мне их дал.