Нурали Латыпов. Судный мозг. Юриспруденция и нейроны

Однако от кого же зависит дальнейший путь развития человека и сохранения наработанных им ценностей? От мозга или от самого человека? И как относиться к своему мозгу – адаптивно (см. выше) или преобразовательно? Задача не на один десяток предстоящих лет.

Что нового в отрыве от животных?

Майкл Газзанига считает, что все мы – люди – просто большие животные, обладающие хитростью и способные злоупотреблять своим мышлением. Конечно, на этом сходство с особями, ожидающими подачек под «столом», хотелось бы считать исчерпанным. «Разумеется, мы устроены куда сложнее, чем, например, пчела. Помимо автоматических реакций, которые есть и у пчелы, у нас, людей, есть также мышление и самые разные убеждения, а обладание ими перевешивает любые непроизвольные биологические процессы и “комплектующие”, отшлифованные эволюцией, которая сделала нас такими, какие мы есть. Обладание убеждениями, пусть и ложными, вынудило Отелло убить свою любимую жену, а Сидни Картон – добровольно отправиться на гильотину вместо своего друга и заявить, что это самый прекрасный поступок в его жизни. Человечество – венец творения, даже если порой мы чувствуем себя незначительными, когда глядим вверх на миллиарды звезд и вселенных, внутри которых живем. Нас все равно преследует вопрос: разве мы не часть более грандиозного замысла? Традиционная, добытая тяжелым трудом научная и философская мудрость гласит, что у жизни нет иного смысла, кроме того, которым мы сами ее наделяем. Он полностью зависит от нас, даже если мы продолжаем мучительно сомневаться, так ли это на самом деле».

Но далее Газзанига приводит и другую точку зрения, согласно которой то, что приносит человек в эту жизнь на самом деле от человека и не зависит: все процессы внутри мозга подчиняются физическим законам вселенной, как и в любом другом материальном объекте, и при этом они непостижимым образом порождают человеческий разум. Это дает повод части ученых утверждать, что мы, являясь невольниками физических законов, действуем почти как зомби, не задумываясь. «Мы хотим не думать о жизни, а жить. И все же есть одно убеждение, которое господствует в интеллектуальном сообществе, – представление о том, что мы живем в жестко детерминированной Вселенной. Кажется, это утверждение логически следует из всего, что род человеческий узнал о ее природе. Законы физики управляют тем, что происходит в физическом мире. Мы – его часть. Следовательно, существуют физические законы, управляющие нашим поведением и даже самим сознанием. Детерминизм – как физический, так и социальный – правит бал, и нам остается только признать его власть и жить дальше. Эйнштейн и Спиноза с этим соглашались. Кто мы такие, чтобы сомневаться? Убеждения влекут за собой последствия, а поскольку мы, как верят многие, живем в детерминированном мире, зачастую нас просят не спешить с осуждением других и не требовать, чтобы люди несли ответственность за свои поступки или антисоциальное поведение».

Живая эстафета

Принято считать, что умение развести костер, освоить язык (даже свой родной), работать с инструментами передавалось из поколения в поколение не генами, а мемами – теми «блоками» культурной информации, которые переходят от человека к человеку посредством обучения, речи, стиля поведения и т. п. Иными словами, мемы – это частицы опыта, наработанного предками всеми возможными способами, включая метод проб и ошибок.

Мемы не остаются неизменными – особенные всплески в их развитии встречаются в тех поколениях, которые проявляют максимум творческого мышления. Но бывают и состояния застоя и даже спада. И что тогда? Прервется нить цивилизации? Или же у мозга есть какая-либо «авральная» программа самосохранения для этого случая?

Нейропсихолог Татьяна Черниговская не исключает всё же, что осваиваемые нами знания, в конце концов, могут повлиять и на гены. Эту идею известного ученого легче представить, если провести сравнение человеческого мозга с компьютером. В отличие от компьютера, где программы и «железо» четко разделены, в мозге всё смешано. Поэтому те программы, которые всю жизнь «качает» человеческий мозг, «могут стать железом» – ведь мозг помнит о нашем теле всегда и всё.

В качестве иллюстрации можно привести умение попугая имитировать звуки. Конечно, эта способность не является мемом, поскольку она не результат передачи знаний в какой-либо «школе попугаев». Когда и на каком витке развития этого вида пернатых выработалась и «закачалась» такая программа, мы вряд ли узнаем. Но воспроизводит ее попугай исправно, даже не рассуждая о самой идее и не формулируя ее («имитировать – значит запоминать»), потому что уже запрограммирован на такое действие на генном уровне. А ведь для его реализации мозг птицы должен не только проанализировать звук-прототип, но и синтезировать его «дубликат». Для этого попугаю нужно держать в памяти входящий звук и постоянно сравнивать его с «выходящим», не допуская отклонений. Правда, возвращаясь от этой аналогии к человеку, приходится признать, что простое «попугайничанье» по отношению к мему или генное его воспроизведение будет означать исчезновение из сознания целых пластов опыта предков, что и равносильно разрыву культурных связей между поколениями.