Оскар Уайльд - Английский с Оскаром Уайльдом. Кентервильское привидение / Oscar Wilde. The Canterville Ghost

He accordingly laughed his most horrible laugh, till the old vaulted roof rang and rang again, but hardly had the fearful echo died away when a door opened, and Mrs. Otis came out in a light blue dressing-gown. “I am afraid you are far from well,” she said, “and have brought you a bottle of Doctor Dobell’s tincture. If it is indigestion, you will find it a most excellent remedy.”

The ghost glared at her in fury(привидение глянуло на нее в ярости) , and began at once to make preparations for turning himself into a large black dog(и сразу же начало готовиться к перевоплощению в большую черную собаку) , an accomplishment for which he was justly renowned(достижение, благодаря которому оно было справедливо знаменито) , and to which the family doctor always attributed the permanent idiocy of Lord Canterville’s uncle, the Hon. Thomas Horton(и которому семейный доктор всегда приписывал постоянное слабоумие дяди лорда Кентервиля, почтенного Томаса Гортона) . The sound of approaching footsteps, however, made him hesitate in his fell purpose(однако звук приближающихся шагов заставил его поколебаться в своем жестоком намерении; fell – поэт. жестокий, свирепый, беспощадный ) , so he contented himself with becoming faintly phosphorescent(так что он удовлетворился тем, что стал слабо фосфоресцировать: «удовлетворился становлением слабо фосфоресцирующим») and vanished with a deep churchyard groan(и исчез с глухим кладбищенским стоном; churchyard – кладбище: «церковный двор» ) , just as the twins had come up to him(как раз когда близнецы подошли к нему).

The ghost glared at her in fury, and began at once to make preparations for turning himself into a large black dog, an accomplishment for which he was justly renowned, and to which the family doctor always attributed the permanent idiocy of Lord Canterville’s uncle, the Hon. Thomas Horton. The sound of approaching footsteps, however, made him hesitate in his fell purpose, so he contented himself with becoming faintly phosphorescent, and vanished with a deep churchyard groan, just as the twins had come up to him.

On reaching his room(дойдя до своей комнаты) he entirely broke down(он почувствовал себя полностью разбитым; to break down – сломаться, выйти из строя; не выдержать, потерять самообладание ) , and became a prey to the most violent agitation(и стал жертвой исключительно тяжелого волнения) . The vulgarity of the twins(вульгарность близнецов) , and the gross materialism of Mrs. Otis(и грубый материализм миссис Отис) , were naturally extremely annoying(были, естественно, исключительно раздражающими; to annoy – досаждать; раздражать ) , but what really distressed him most(но что на самом деле расстроило его больше всего) was that he had been unable to wear the suit of mail(было то, что он не был способен носить доспехи) . He had hoped(он надеялся) that even modern Americans would be thrilled(что даже современные американцы будут поражены) by the sight of a Spectre in armour(видом привидения в рыцарских доспехах) , if for no more sensible reason(если не по более разумной причине) , at least out of respect for their natural poet Longfellow [15](то, по крайней мере, из-за уважения к их национальному поэту Лонгфелло) , over whose graceful and attractive poetry(над чьими изящными и привлекательными стихами) he himself had whiled away many a weary hour(он провел много скучающих = праздных часов; weary – усталый, изнуренный, утомленный; утомительный, скучный ) when the Cantervilles were up in town(когда Кентервили находились в городе).

On reaching his room he entirely broke down, and became a prey to the most violent agitation. The vulgarity of the twins, and the gross materialism of Mrs. Otis, were naturally extremely annoying, but what really distressed him most was that he had been unable to wear the suit of mail. He had hoped that even modern Americans would be thrilled by the sight of a Spectre in armour, if for no more sensible reason, at least out of respect for their natural poet Longfellow, over whose graceful and attractive poetry he himself had whiled away many a weary hour when the Cantervilles were up in town.

Besides it was his own suit(кроме того, это были его собственные доспехи) . He had worn it with great success at the Kenilworth [16] tournament(он надевал их с большим успехом на турнире в Кенилуорте; to wear – носить /об одежде/ ) , and had been highly complemented on it by no less a person than the Virgin Queen [17] herself(и получил на нем лестные отзывы не от кого-нибудь, а от самой королевы-девственницы) . Yet when he had put it on(и все же, когда он надел их; to put on ) , he had been completely overpowered by the weight of the huge breastplate and steel casque(он не смог выдержать веса огромного нагрудника и стального шлема: «был совершенно побежден/сломлен весом…»; to overpower – преодолевать, побеждать, одолевать, подчинять ) , and had fallen heavily on the stone pavement(и упал, сильно ударившись о каменный пол: «тяжело упал на каменный пол») , barking both his knees severely, and bruising the knuckles of his right hand(сильно ободрав оба колена и разбив суставы пальцев правой руки; bark – кора; to bark – сдирать кору /с дерева/; разг. сдирать кож у ; to bruise – ставить синяки; ушибать ).