Эдгар По - Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров / Edgar Allan Poe. The Fall of the House of Usher

The MS. gave evidence of nervous agitation(эта рукопись = письмо свидетельствовало о нервном возбуждении: «давало свидетельство»; MS. = manuscript – рукопись ) . The writer spoke of acute bodily illness(писатель = автор /письма/ говорил об остром телесном недуге) – of a mental disorder which oppressed him(об умственном помрачении: «беспорядке», которое подавляло его) – and of an earnest desire to see me, as his best, and indeed his only personal friend(и о серьезном желании видеть меня как своего лучшего и, по правде говоря, единственного личного друга; indeed – действительно ) , with a view of attempting, by the cheerfulness of my society, some alleviation of his malady(с видом = намерением попробовать, посредством радости от моего общества, некоторое облегчение его болезни).

The MS. gave evidence of nervous agitation. The writer spoke of acute bodily illness – of a mental disorder which oppressed him – and of an earnest desire to see me, as his best, and indeed his only personal friend, with a view of attempting, by the cheerfulness of my society, some alleviation of his malady.

It was the manner in which all this, and much more, was said(это была манера = именно манера , в которой все это, и много более, было сказано) – it was the apparent heart that went with his request(это было очевидное сердце = именно очевидная страстность , которая сопровождала его просьбу: «шла с») – which allowed me no room for hesitation(не оставила мне места = возможности для колебаний; to allow – позволять, оставлять, давать ) ; and I accordingly obeyed forthwith(и я, соответственно, подчинился тотчас) what I still considered a very singular summons(тому, что я все еще считал очень необычным призывом; to consider – рассматривать; взвешивать, обдумывать; думать, полагать, считать ).

It was the manner in which all this, and much more, was said – it was the apparent heart that went with his request – which allowed me no room for hesitation; and I accordingly obeyed forthwith what I still considered a very singular summons.

Although, as boys, we had been even intimate associates(хотя мальчиками мы были близкими товарищами; as – как, в качестве ) , yet I really knew little of my friend(все же я на самом деле знал немногое о своем друге) . His reserve had been always excessive and habitual(его скрытность всегда была неумеренной и неизменной) . I was aware, however, that his very ancient family had been noted, time out of mind, for a peculiar sensibility of temperament(я знал, однако, что его весьма древняя семья была отмечена = известна испокон веков особенной чувствительностью характера; aware – знающий; time out of mind – время из ума = испокон веков ) , displaying itself, through long ages, in many works of exalted art(проявляющей себя на протяжении долгих лет во многих произведениях возвышенного искусства; through – сквозь, через, в течение, на протяжении ) , and manifested, of late, in repeated deeds of munificent yet unobtrusive charity(и выраженной в последнее время в неоднократных деяниях щедрой, но ненавязчивой благотворительности) , as well as in a passionate devotion to the intricacies, perhaps even more than to the orthodox and easily recognisable beauties, of musical science(а также в страстной преданности тонкостям – возможно, даже более, чем традиционным и легко узнаваемым красотам – музыкальной науки).

Although, as boys, we had been even intimate associates, yet I really knew little of my friend. His reserve had been always excessive and habitual. I was aware, however, that his very ancient family had been noted, time out of mind, for a peculiar sensibility of temperament, displaying itself, through long ages, in many works of exalted art, and manifested, of late, in repeated deeds of munificent yet unobtrusive charity, as well as in a passionate devotion to the intricacies, perhaps even more than to the orthodox and easily recognisable beauties, of musical science.

I had learned, too, the very remarkable fact(я узнал также тот весьма примечательный факт) , that the stem of the Usher race(что ствол = древо рода Ашеров) , all time-honoured as it was(каким бы почтенным временем оно ни было) , had put forth, at no period, any enduring branch(ни в какое время: «период» не пустило никакой сильной ветви; to put forth – пустить, проявить, выпустить; to endure – вынести; вынести испытание временем ) ; in other words, that the entire family lay in the direct line of descent(иными словами, что вся семья лежала по прямой линии наследования; to lie – лежать ) , and had always, with very trifling and very temporary variation, so lain(и всегда, с очень незначительными и очень недолговечными исключениями: «вариацией» так лежала = так было всегда).

I had learned, too, the very remarkable fact, that the stem of the Usher race, all time-honoured as it was, had put forth, at no period, any enduring branch; in other words, that the entire family lay in the direct line of descent, and had always, with very trifling and very temporary variation, so lain.