Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале

– Андре? Клод, – представился он, стараясь говорить как можно небрежнее. – Скажи, к тебе никто не обращался за помощью?.. Нет-нет, я не о таблетках от морской болезни… Не пришлось тебе, скажем, зашивать рану, останавливать кровотечение и тому подобное? Понятно… Спасибо.

Охваченный дурными предчувствиями, Дессар, закончив разговор, зашагал к каюте Джилл Темпл, но на полпути случилось очередное происшествие. Ритм движения огромного судна явно изменился. Глянув в сторону океана, Дессар заметил, что корабль подошел к плавучему маяку Эмброз, где оставит буксир и направится в открытое море. Но внезапно шум двигателей «Бретани» смолк. Судно остановилось. Произошло нечто из ряда вон выходящее.

Дессар поспешил к поручню и глянул вниз. Буксир подошел к грузовому отсеку «Бретани», и двое матросов начали перегружать багаж с лайнера.

Дессар увидел, как по шторм-трапу в маленькое суденышко спустился пассажир. Клод успел разглядеть только его затылок, но был уверен, что ошибся. Этого просто не может быть. Сам по себе тот факт, что кто-то покидает корабль подобным образом, пробудил у Дессара чувство смутной тревоги. Повернувшись, он поспешил в каюту Джилл Темпл. На стук никто не ответил. Он снова постучал:

– Мадам Темпл, это Клод Дессар, заведующий хозяйственной частью. Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Молчание. К этому времени «система сигнализации» в душе Дессара бушевала вовсю. Инстинкт подсказывал: что-то неладно, случилась беда, и ужасное предчувствие говорило, что неприятности каким-то образом связаны с этой женщиной. Совершенно дикие, невероятные предположения теснились в мозгу Дессара. Она убита… похищена… или…

Клод взялся за ручку двери. Незаперто. Он медленно приоткрыл дверь. Джилл Темпл стояла спиной к нему в дальнем конце каюты, глядя в иллюминатор. Дессар открыл было рот, пытаясь заговорить, но что-то странное в неподвижной оцепенелости этой фигуры остановило его.

Он постоял, неуклюже переминаясь, не в силах решить, что лучше – уйти или остаться, но тут до него донесся нечеловеческий пронзительный вопль, словно исходящий от бьющегося в агонии раненого зверя. Не зная, что делать, ошеломленный приоткрывшейся ему глубиной чужого горя, Дессар потихоньку вышел, осторожно притворив дверь. Он подождал немного, прислушиваясь к бессловесным рыданиям, и, глубоко потрясенный, спотыкаясь, побрел к главной палубе, где находился кинозал. Матрос затирал шваброй кровавую дорожку, тянувшуюся от самых дверей.

«Господи, – подумал Дессар, – неужели еще что-то?..»

Он толкнул дверь – створки приоткрылись. Дессар оказался в просторном помещении, где могло разместиться шестьсот пассажиров. Зал был пуст. Повинуясь непонятному импульсу, Дессар подошел к аппаратной. Замок заперт. Только у двух человек были ключи – у самого Дессара и киномеханика. Клод открыл дверь своим ключом. На первый взгляд все тут было в порядке. Подойдя к двум стоявшим в центре проекторам, он притронулся ладонью к каждому. Один из аппаратов был еще теплым.

Дессар не поленился отправиться на нижнюю палубу и разыскать киномеханика, который поклялся всеми святыми, что не знает, кто еще совсем недавно был в кинозале.

Возвращаясь к себе, Дессар решил сократить путь и прошел через кухню. На его пути встал разъяренный шеф-повар.

– Взгляните-ка, – завопил он, – что наделал какой-то идиот! Попадись он мне только!

На мраморном столике стоял восхитительный свадебный торт, увенчанный изящными сахарными фигурками жениха и невесты. Кто-то раздавил голову невесты.

– И в этот момент, – повествовал Дессар завороженным завсегдатаям бистро, – я понял: должно случиться нечто ужасное!

Детройт в 1919 году был одним из самых богатых и процветающих промышленных городов мира. Первая мировая война закончилась, и Детройт сыграл значительную роль в победе союзных войск, поскольку именно его заводы снабжали фронт танками, тягачами и аэропланами. Теперь, когда угроза нашествия гуннов миновала, автомобильные заводы вернулись к производству мирной продукции, выпуская до четырех тысяч машин в день. Квалифицированные и неквалифицированные рабочие стекались сюда со всего света, чтобы найти работу, и приток итальянцев, ирландцев и немцев не ослабевал.

В числе новоприбывших были новобрачные – Пауль Темплархаус и его жена Фрида.

Пауль был учеником мясника в Мюнхене. Женившись на Фриде и получив приданое, он эмигрировал в Нью-Йорк, где на деньги жены открыл мясную лавку. Через несколько месяцев, почти разорившись, семья переехала в Сент-Луис, затем в Бостон и наконец в Детройт. Причем в каждом городе повторялось одно и то же: в эру процветания, когда люди не экономили на еде, а мясники и бакалейщики обогащались со сказочной быстротой, Пауль Темплархаус ухитрялся прогореть в любом месте, где открывал лавку. Он был хорошим мясником, но абсолютным профаном в бизнесе, и, по правде сказать, гораздо больше любил писать стихи, чем увеличивать капитал.