Татьяна Росс - Кама с утрА. Картинки к Фрейду

– Видела-видела, вот именно… Это то, что я тебе и говорю. Дойки как пудовые гири, закопаешься, назад дороги не найдешь. А тело… все дрожит, как недоваренный холодец. Ткни пальцем – и будет трястись пару суток. Нет, это совершенное безобразие. Смотришь на такую, и сразу охватывают ощущения затхлости, духоты, застоя.

– Причем тут застой? – засмеялся Кир, подливая джина, – вот сравнила! Сиськи и застой.

– Не придирайся. Разве дело в этом? Ты же все прекрасно понял. Лучше налей-ка и мне… – я протянула бокал, не переставая думать о Вере.

В Вере все было гармоничным. Хотелось целовать ее пальчики, плечики, шею. При этой мысли у меня снова закружилась голова… Представив Веру, я закрыла глаза, желая удержать ее образ в памяти. На губах появилось ощущение прикосновения ее губ. Облизнувшись, я попыталась восстановить это ощущение.

– Жаль все-таки, что этот придурок, как его… Максим, что ли… приперся на кухню, – размышляла я, закрыв глаза и с вожделением вспоминая Верочкино тело.

– Сам жену, небось, не трахает, а тут приревновал. Идиот! – словно догадавшись, о чем я подумала, произнес Кир. – Радовался бы, что доведут его Веру до кондиции. Сто процентов она такого кайфа во всей своей жизни не испытывала.

– Надо будет на работе продолжить ухаживания за ней, – коротко глянув на Кира, продолжала размышлять я, развалившись на диване. – Вера определенно не откажется.

Когда-то и я была неопытной и наивной, как она, а ведь мы почти ровесницы. Ей, похоже, чуть за тридцать. Вышла замуж молодой, жизни не видела… Родила пацаненка и просидела сиднем замужней женой при своем процветающем Максе. И пока он таскался по секретаршам, блюла ему верность, глупышка. Да что говорить? Легко рассуждать… Если бы не заграница, что было бы со мной… – я грустно взглянула на мужа, прикрывшего глаза и, скорее всего, рисовавшего откровенные картинки в своем воспаленном воображении: «Интересно, кого он сейчас раздевает… Верочку или рыжую соседку с пятого этажа…»

2.

С Киром мы познакомились, когда я училась в институте. Наверное, в том же возрасте, как и Вера с Максимом. Кирилл был реальным красавчиком – рослый, спортивный, с налетом номенклатурной вальяжности. Лицо просилось на плакат: «Враг не дремлет!» Правильные черты лица, красиво очерченные губы без признаков излишней сексуальности. Все в норме правил морального кодекса строителя коммунизма. Или социализма? Уже не помню, что мы тогда строили. Но дело не в этом…

…Объективно Кира вполне можно было назвать красивым. Глаза серые с синим отливом, когда он надевал голубую водолазку, и с зеленым, если на нем был джемпер цвета весенней травки. Волосы черные с легкой волнистостью. Ко всей этой красоте добавьте интеллигентности, приплюсуйте образованности, умение витиевато излагать мысли… И получите очень перспективного для брака жениха. Позже я поняла, что в Кире отсутствует харизма – он красив, но какой-то плакатной красотой, словно не живой, а нарисованный. Даже улыбался он всегда одинаково, чуть растянув губы – не больше и не меньше положенного, будто перед этим долго тренировался перед зеркалом. Но тогда я всего этого не замечала. Вернее, не понимала, что такое мужская привлекательность. Он мне жутко нравился, и я считала его отличным кандидатом на брак.

Однако и я «не мимо шла» – то есть не безродная девица. Как любила говорить обо мне мамина сестра, тетя Люся, я считалась завидной невестой. Кирилл завелся то ли на мои длинные ноги, то ли на курчавые волосы, пышной копной прикрывающие спину. То ли на моего папу с его связями. С Кирилла станется. Он с рождения был карьеристом, и никакой возможностью перспективного контакта не гнушался.

Никто не знает, на что среагировал Кирилл. Но то, что его гормоны сработали на меня, было тоже очевидно. Я оказалась именно той самой самкой, на которую у него пошла слюна. Как мне нравится говорить, произошла гормональная реакция, приведшая нас к влюбленности. Любовь, за которую принимают юнцы «состояние стояния», совсем другое чувство. Но мы понимаем это гораздо позже. То, что происходит между ромео и джульеттами, является половым животным влечением и ничем более… Простите за цинизм.

Таким вот влечением и накрыло нас с Киром. Мы оба, совершенно неискушенные в деле секса, но вполне созревшие для него, рванули друг к другу с неудержимой силой. Все свободное время мы проводили в комнате Кирилла огромной родительской квартиры, тычась, как слепые щенки, носами то в шею, то в плечо. Руки ползали по телу, осваивая новые ощущения, утопая в сладости пока еще для обоих непознанных впечатлений.