Дмитрий Ничей: Мудрость в пыли. Книга вторая. Острая душевная недостаточность

– Это моё место, – нагло улыбнулся он мне в лицо.

– Зачем ты его пропустил? – услышал я сзади, – Дай ему в ухо!

– Да ладно, – я махнул рукой, стараясь казаться равнодушным, и обернулся назад.

Это были братья. Людей, которые меняют нашу жизнь, мы, как правило, встречаем случайно. Волею случая насмешница – судьба посылает нам тех, кто потом долго идет с нами по жизни. Тех, кто помогает и спасает и тех, кто преследует и губит нас. Совсем внезапно сталкиваемся мы с головокружительной любовью, лучшим другом и смертельным врагом. Но видимо, в этом и заключается какой-то недоступный нам высший смысл…

Это были братья. Толстый и Команч. Так они называли друг друга. Толстый был светловолосым, высоким и жилистым, с повадками дворового боксера, всегда готовый без раздумий ввязаться в любую драку, если этого требовали хотя бы малейшие обстоятельства. Толстым брат окрестил его явно в насмешку, хотя и обращался к нему крайне уважительно. Команч был невысоким, смуглым и скуластым. Хитрый прищур его постоянно бегающих глаз и в самом деле делал его похожим на кровожадного индейца. За то недолгое время ожидания, что мы провели в очереди, он умудрился дважды проникнуть на разведку через забор легионерской школы.

– Давай я ему врежу! – флегматично предложил Толстый, кивая на красавчика.

– Не стоит, – тихо возразил Команч, – Лучше потом. Успеешь еще. Нельзя сейчас все испортить. Мы с тобой два месяца вызов ждали после подачи документов.

Толстый недовольно покривился, но кивнул согласно.

– А ты давно документы подавал? – спросил, обращаясь ко мне, Команч.

– Давно, – подтвердил я, подумав, что стоит держать язык за зубами. Условия моего присутствия здесь, среди жестких парней со сбитыми кулаками вряд ли добавили мне всеобщего уважения.

Вскоре дверь пропускного пункта возле ворот открылась и нас стали пропускать внутрь по одному, сверяя наши имена со списками. Внутри нас ждал курсант старшего курса легионерской школы. Без пяти минут лейтенант Легиона, облаченный в серо-зеленую форму, он смотрел на нас пренебрежительно, как на толпу бестолковых подростков. Тем более, что судя по всему, так оно и было. Придав нашему сборищу форму строя, он повел нас через всю школу, к расположению нашей казармы. Мы шли, диковато озираясь по сторонам, поражаясь удивительной чистоте и порядку, окружавшему нас. Здесь все было абсолютно по-другому.

– Располагайтесь, – усмехнулся курсант, заведя нас в казарму, – готовьтесь.

– К чему? – испуганно спросил кто-то из нас.

– К экзаменам, – ответил курсант.

– К каким экзаменам? – я не ожидал такого поворота событий. Ни о каких экзаменах меня никто не предупреждал.

– Физическая подготовка и теоретические знания, – серьезно ответил курсант, – В форме тестирования. Не переживайте, здесь мало кого беспокоит, как вы учились в школе. Если вы хотя бы чуть обучаемы, здесь сами вытащат из глубин вашего сознания все, что когда-то пролетало даже мимо ваших ушей и глаз. Ну что ж, удачи!..

– Нет, я не останусь, – сказал Путник, – Вы не хуже меня знаете это. Но я бесконечно благодарен вам за всё, что вы сделали для меня. Покуда на этом свете остаются люди, подобные вам, способные творить добро, не задумываясь, есть надежда, что этот мир все-таки не обречен. И теперь я буду думать об этом всё время, пока буду брести по бескрайней пыльной пустыне.

Он одел на плечо старую незаряженную винтовку и пустился в путь, оставив на краю селения печально смотрящего ему вслед рыжеволосого Илелео и машущего на прощание рукой растрёпанного священника в ветхом рубище и с блаженной улыбкой на лице.

Вскоре селение скрылось из виду. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась бескрайня гладь мёртвой серой пыли. Белое солнце, вскарабкавшись на самую верхушку неба, начало медленно раскаляться и вскоре знойное дрожащее марево расслаивающегося воздуха размазало контуры окружающего пространства.

Спустя какое-то время Путник почувствовал, что силы покидают его. Ступая всё медленнее и медленнее, наконец он опустился, сев на горячую пыль и, уронив голову на грудь, закрыл глаза. Впав в оцепенение, он растворился во времени, но почувствовав, как невыносимо припекает затылок, стиснув зубы поднялся и побрёл дальше.

Дальше на горизонте показалась гряда скал, которые когда-то располагались на самом дне океана. Подойдя поближе, он увидел у их подножия истрепанный шатёр, состоящий из китовых рёбер, каких-то коряг и прочего хлама, обтянутых рыбьими шкурами, обрывками тряпок и другим мусором.