Дмитрий Ничей: Мудрость в пыли. Книга вторая. Острая душевная недостаточность

Она поправила тонким пальчиком очки на переносице и углубилась в чтение. Закончив, она удивленно подняла взгляд.

– Вы… К нам… На практику? – словно отказываясь верить, спросила она.

– Ну да, – он равнодушно пожал плечами в ответ.

Она задумчиво нахмурилась, словно от ее решения и в самом деле зависела вся его дальнейшая судьба.

– Ну хорошо, – наконец сказала она, – Вам на седьмой этаж. По коридору налево, почти до конца. Там возле двери обязательно или надгробие какое-нибудь стоять будет (она едва заметно передернула плечами) или еще что-то в этом роде. Так что не ошибетесь. Халат получите у дежурного на этаже после того, как отметитесь. Лифт там.

Она указала тонким пальчиком и вернула направление.

Он вышел из лифта, повернул налево и решительно направился в заданном направлении. Не пропустил нужную дверь он только потому, что внимательно читал таблички. Никаких надгробий рядом не было.

– Шутница, – с досадой подумал он, – Надо будет обязательно отплатить ей той же монетой.

Он немного постоял, пытаясь прислушаться к происходящему за дверью и, ничего не услышав, постучал.

– Да-да, – раздалось в ответ.

Он открыл дверь и увидел сидящего за столом мужчину в белом халате, неполных сорока лет. Может даже и помоложе. Он сидел, сдавив виски пальцами и напряженно о чем-то думая.

– Я к профессору…

Мужчина за столом отнял пальцы от висков и задумчиво закивал головой.

– Слушаю вас…

– Вы… профессор?

Мужчина в белом халате шумно втянул ноздрями воздух и так же шумно выдохнул. Было видно, что этот вопрос ему смертельно надоел.

– Извините… Вот…

Он прошел и протянул профессору направление. Тот внимательно прочитав, отложил его в сторону и отвернулся, нахмурившись.

– Ко мне на практику? – спросил он после некоторого раздумья.

– К вам… На практику.

– Но зачем? Вам это действительно интересно?

– Да.

Профессор непонимающе вжал голову в плечи, растопырил пальцы и застыл в такой позе. Наступила неловкая пауза.

– Хотя… – профессор отчаянно махнул рукой, – Парадоксы – это как раз наш случай. Но вы точно уверены? Если потом закапризничаете – практику я вам не подпишу.

– Да, конечно. Я уверен.

– В таком случае, – профессор привстал из-за стола и протянул вперед руку, – поздравляю. Вы приняты. Не знаю, зачем я это делаю… Но чем черт не шутит. Это даже любопытно.

Новоиспеченный практикант пожал профессору руку, широко улыбнувшись.

– Напрасно радуетесь, молодой человек, – одернул его профессор, – вы понятия не имеете во что ввязываетесь. Кстати, когда вы готовы приступить?

– Да я уже, собственно… прибыл.

– Замечательно, – сказал профессор тоном охотника, сделавшего удачный выстрел, – Сейчас я сделаю отметку в вашем направлении. Отдадите его дежурному, получите халат и возвращайтесь. Я разъясню вам ваши обязанности. Скучать не придется. Добро пожаловать в чистилище…

Я часто думал о ней. Раньше я и представить не мог, что близкое существо может занимать так много места в человеческой жизни. И теперь, когда её не стало, некому и нечему было заполнить образовавшуюся пустоту. И я существовал в этом вакууме, проживая дни бесцельно и отрешенно, постоянно проваливаясь в ниши воспоминаний, где все было по-прежнему. Где она лежала у меня на груди, громко мурлыча и жмурясь в дремотной истоме. И мне тоже было легко и спокойно…

А потом у нас в доме появился дядя. Свое присутствие он обнаружил громкими шагами и раскатистым басом, нарушившими размеренный покой нашего дома. Честно говоря, я его не помнил. О его существовании мне было известно разве что по старым фотографиям из семейного альбома, на которых он держал меня на руках, совсем еще маленького. Дядя был офицер. Точнее, он был легионером. Его, все и всегда делавшего только правильно, мама постоянно ставила мне в пример, настолько часто, что я скоро перестал обращать на это внимание. И вот теперь он появился сам.

Дядя был одет в темно-серую форму легионера, увешанную на груди орденскими планками. Слова и жесты его были четкими и отрывистыми, рукопожатие твердым, а взгляд будто невидящим и прожигающим насквозь одновременно. Я почему-то сразу почувствовал, что сейчас меня будут воспитывать.

– Ну-с, молодой человек, и какие у вас планы на ближайшее будущее?

Он стоял посреди комнаты, заложив руки за спину. Он говорил как-то чересчур отчетливо и громко, словно диктор, отчего мне стало немного не по себе. Обычные люди так не разговаривают. Он стоял, высоко подняв подбородок, и всем видом показывая, что ожидает ответа на поставленный вопрос. В ответ я только пожал плечами. Я действительно слабо представлял себе дальнейшие перспективы.