Владимир Владыкин - В каждом доме война

– Ах, Маша, я теперь на все сто уверен, что мы с тобой – как одно целое! – шутливо воскликнул он, обнимая девушку, которая в тот момент смотрела на Анфису, окружённую Ниной и Стешей.

– Ой, Лёша, да что ж ты такое стыдное кажешь! – нарочито, смеясь, ответила она. – Так мы ж ещё не знаемо, что такое целое… Ой, ой, и что ж ты так краснеешь, сокол мой? – она чмокнула его в щеку, при этом краем глаза увидела, как на неё посмотрели девушки и парни…

– Да я совсем не в том значении, я… – в растерянности он запнулся.

– Ну, если даже и в том, так нам ещё до этого далеко.., – и в этот момент она увидела, как Анфиса отделилась от девушек и пошла. А Гриша Пирогов, всучив гармошку Дрону Овечкину, спешно увязался за ней и все увидели эту потешную сцену. А вместо Гриши стал рьяно наигрывать Дрон. И вдруг Маша вслух опять принялась нарочито злобно подтрунивать над Гришей.

– Ты подумай, соседку свою стал обхаживать, а другую не сумел!..

Алёша сначала не понял, почему она так насмешиво заговорила о гармонисте. Он отстранился от девушки, обернулся и увидел, как из клуба уходила парочка.

– А чего ты в этом увидела смешного? И какую «другую не сумел»? – бросил он.

Но Маша не ответила, а лишь быстро-быстро почему-то отмахивалась от парня руками. Ему стало не по себе, впрочем, вовсе не от этого, а от того, почему она так пристрастно высмеивала Гришу? Правда, недолго, но не успела успокоиться, как через минуту снова заржала, как ненормальная, диким хохотом, чем вызвала у Алёши недоумение. Он даже подумал: «Неужто она ржёт только оттого, что я не понял причину её смеха?» Но в следующую минуту он тоже невольно развеселился. Хотя ещё и оттого, что Маша почти всем лицом стала припадать к его груди, давясь смехом. Конечно, Алёша ни за что бы не догадался, что своим хохотом сквозь слёзы она скрывала ревность к Анфисе и утаивала от себя сокровенные чувства, которые испытывала к Грише. И, боясь себя выдать, она и прикрывалась этаким дурашливым смехом, от которого у девушки даже на глаза навернулись слёзы. Но в ту минуту, когда она ядовито подтрунивала над Гришей, Алёше показалось, что вот так же она при случае высмеяла бы и его, несмотря на то, что в этом он был и сам не промах.

Что там было на самом деле между Анфисой и Гришей Алёша мог только знать по тем слухам, которые одно время ходили вокруг этой парочки. Но в те слухи он не очень верил, поэтому ему думалось, будто Маша знала нечто больше, чем он. Да и как Анфиса, будучи серьёзной девушкой, могла позволить себе то, что тогда до свадьбы редко случалось между парнем и девушкой…

И теперь, на военных сборах, Алёша издали смотрел на Машу, чей звонкий голос чаще других слышался в толпе девушек. Что её там безудержно опять смешило, разумеется, он не знал, а когда она пошла к реке вместе с Анфисой, Алёше вновь стало безотчётно досадно оттого, что Маша сблизилась с девушкой Гриши. Впрочем, в этом он не видел ничего плохого, к тому же Анфиса выглядела взрослее всех девчат; кто-то даже говорил, будто бы она благородных кровей, в чём Алёша сомневался. Хотя изо всех девушек она и впрямь выделялась каким-то явным родовитым происхождением. Собственно, при всей её внешней простоте и общительном характере, в девушке действительно угадывалось нечто благородное, что она не такая уж для всякого человека доступная…

От Дрона не отставали Жора и Пётр, но к ним клеился ещё и Назар, над которым они без конца подтрунивали, невзирая на то, что отец его был некогда председателем. У Назара к тому же нос был повёрнут слегка набок, и от этого невольно вызывал смех, будто он всегда норовил совать его туда, куда не полагалось, хотя он вёл себя вполне сдержанно, но в его взгляде почему-то частенько сквозило этакое странное любопытство.

– Как бы твоя Мотька к городским не убежала, – весело возвещал Дрон. – А что, слыхали: Зинка Полосухина, говорят, в городе осела. Вот стервоза, пока Давыд её воюет, она уже небось кем-то там обзавелась.

– Без меня Мотя шагу не ступит! – проговорил самоуверенно, не без хвастливости, Назар, выставив как-то недобро бельмастый глаз на Дрона, который нагло скалился и озорно оглядывался на своих дружков.

– Да все они такие, дай им волю – убегут туда, где лучше, – заржал Жора Куравин. Выпуклые его глаза, казалось, выскакивали из орбит. Ему вторил с красным от жары лицом Пётр Кузнехин:

– Во, видали: Анфиса уже Машку повела к реке. Выбирают место для переплытия на городскую территорию. Их манит городской запах, как лисицу вороний сыр, ха-ха! – воскликнул Пётр, и тут же заговорил вновь: – Нашего друга Гришу, говорят, Анфиска прикаблучила, да вот беда: война помешала закрепить успех. А теперь с Машкой за речку навострилась. Зинкин побег небось их с ума сводит!