Валериан П. - Такая вот жизнь, братец – 2. (Записки «Шестидесятника»)

Положение круто изменилось после нашего внезапного сближения с Верой. (Не такое уж оно было и внезапное: просто наши чувства достигли, что называется, «критической массы», и «бомба» рванула). Теперь наши дружеские, ни к чему не обязывающие отношения стали маской, помогавшей нам скрыть наше «истинное» лицо. Как нам это удавалось, одному дьяволу известно и при этом нам с Верой хотелось все время видеться – это стало потребностью такой же неотвратимой, как потребность в еде и питье…

……………………..

…Нам очень хотелось провести ночь вместе, и Вере пришла в голову простая, легко выполнимая идея: съездить вместе на экскурсию в Луксор. Витя не мог по работе, моя Л. не выносила езды в автобусе, и это решило дело.

В то утро мы с Вовиком уселись на заднее сидение, хотя я чувствовал, что делаю это зря. Это был львовский, новый по тем временам автобус с двигателем сзади, и наши места были самыми невыгодными – вдобавок к жаре снаружи тебя ещё окатывает жаром, идущим от перегретого мотора. Зато никаких любопытных глаз вокруг. Кроме, конечно, араба-шофера, изредка оглядывавшего салон в зеркальце заднего вида.

Вера сидела впереди, у самой кабины. Она все время вертелась, пытаясь поймать мой взгляд: «послать тебе мой мысленный поцелуй», как она потом выразилась. Рядом с нами тоже никого, только ящики с водой.

Первое время я спал, прислонившись щекой к стеклу, потом, когда начало припекать, проснулся и сразу почувствовал на себе Вовину руку. «Боже мой, опять»! Сбросив его руку со своих чресл, я стал молча смотреть в окно. Ландшафт был довольно унылый: вдоль дороги в обрамлении пальм тянулись нубийские деревушки с длинными глиняными заборами и жалкими лачугами без крыш. То тут, то там мелькали развалины древних египетских храмов, а за всем этим – бескрайние пески, сливающиеся с небом на горизонте.

Между тем, Вовик, как бы невзначай, снова кладет мне руку на ляжку и начинает скрести пальцем по ширинке: неймется ему. Хмуро глядя в окно, я снова сбрасываю его руку, но он опять тут как тут, и я чувствую, как тесно становится в джинсах члену, как слабеют и раздвигаются сами собой ноги, давая Вовику полную свободу действий. Чтобы уложить его поудобнее, залезаю рукой под джинсы и укладываю его вдоль живота «головкой» вверх, которая уже вылезает из-под плавок, и вдруг, как-то само собой получается, что я расстегиваю пуговицу джинсов. А Вовику только этого и надо: быстрым движением расстегнув молнию, он залезает мне под плавки и накрывает член ладонью. Какое блаженство! По всему телу разливается сладостная истома, и у меня нет сил ему сопротивляться.

– Зачем ты их надел? – сердито шепчет Вовик, выпрастывая мое «добро» наружу.

– Не знаю, а что? – шепчу я в ответ, снимая рубашку и набрасывая ее на колени.

– Жарко, – ухмыляется Вовик.

– Слушай, убери руку, ты же меня заводишь, – шепчу я ему на ухо, чувствуя одновременно, что я с ним кокетничаю. Вовик мгновенно схватывает мое настроение.

– К сожалению, ногой мне не достать, – ухмыляясь, отвечает он, и рука его по-хозяйски распоряжается моим пенисом.

– А если я сейчас закричу, – продолжаю я шептать ему на ухо («ну, совсем, как баба», мелькает в голове), и не в силах сдержать наслаждения, кусаю его за мочку.

– Ну, ты, – на мгновение оторопев, шепчет Вовик и, косясь по сторонам, испуганно отодвигается, но вокруг все тихо.

– Если тебе так хочется, кусни лучше его, – цедит он сквозь зубы, показывая взглядом на панамку, лежащую у него на чреслах, под которой что-то топорщится. – Сделай вид, что ты что-то потерял и давай сюда: у меня все готово.

«Что у него готово», – я пытаюсь осмыслить ситуацию, но куда там: я уже на гребне оргазма, который несется наружу, захлестывая сознание и ломая все на своем пути.

– Слушай, я сейчас кончу! Не могу больше! – шепчу я Вовику в ухо и, широко расставляя ноги, съезжаю к краю сидения.

– Ну, давай, давай, – говорит Вовик, ускоряя ритм движений, – давай! – и в следующее мгновение струя спермы фонтанчиком бьет из члена, повисая соплей на спинке сидения впереди.

– Ну, вот, и отлично, – утешает меня Вовик, вытирая сидение и свою испачканную руку, – А теперь отдохни маленько. А руку сюда давай.

Он приводит меня в порядок, застегивает молнию, потом берет мою руку и, просунув ее к себе под панамку, кладет на член. Я чувствую под рукой живое биение горячей плоти, и мне вдруг хочется раздеться, совсем, скинуть с себя всё и развалиться где-нибудь на песке или в постели, выставив все свое хозяйство бесстыдно напоказ, на потеху, и так вкушать его ласки. Я закрываю глаза и начинаю с любовью сжимать и разжимать в кулаке его упругую колбаску, которая твердеет, превращаясь в палку «колбасы твердого копчения». Я вдруг ощущаю, как он вводит его мне в зад (мысль о боли, сверкнув, пропадает) и от этого рот наполняется слюной и мышцы ануса сокращаются, щекоча нервы.