Валериан П.: Такая вот жизнь, братец – 2. (Записки «Шестидесятника»)

– Ну, что ты, конечно, конечно, – бормочет Вера, слизывая остатки спермы с головки. – Ты же болен, милый… Смотри-ка, а он оживает!

В ее возгласе столько неподдельной радости, что член мой начинает, дергаясь, как паралитик, вновь подниматься над животом.

– Прекрати, сейчас же, – я пытаюсь изобразить на лице выражение строгой непреклонности, которой мне явно не хватает в голосе.

– Ну, не буду, не буду, – Вера отскакивает от кровати и встает в метре от нее, с вожделением следя за реанимацией члена. – Нет, все, все, надо и честь знать, – быстро говорит она, как бы стряхивая с себя пелену наваждения. – Дай, я тебе помогу.

Видя, что я пытаюсь встать с кровати, она бросается ко мне и придерживая меня за талию и подсунув голову под руку, осторожно ведет в ванную комнату…

…С того дня моя жизнь превратилась в «хождение по острию ножа». Страсть вцепилась в нас мертвой хваткой, и мы жили в постоянном предвкушении блаженства. Я полностью подчинил себе Веру, – она как бы сделалась моей рабыней, – но и сам не успел опомниться, как стал рабом собственной похоти. Нам нужно было непременно видеть, слышать, дотрагиваться и ласкать друг друга. В разлуке наша жизнь казалась бессмысленным кошмаром, из которого мы выходили, бросаясь в объятия друг другу. Мы понимали, что мы разные, мы знали, что у нас нет будущего, но именно это и придавало нашим встречам ещё большую остроту. Нужно было успеть как можно больше насладиться друг другом, как можно больше взять (именно взять, а не дать!) друг от друга! Мы стали лицедеями, изобретательными в желании сократить периоды между нашими «случками». Что думали по этому поводу наши половины нас интересовало лишь отчасти, потому что очень скоро обнаружилось, что они тоже по-своему втягиваются в круговерть любовной интриги. В общем, все складывалось хорошо.

Вера призналась мне, что «положила на меня глаз» ещё во время их первой встречи в доме культуры.

– Ты был, как жемчуг среди стекляшек, – призналась она мне, жарко улыбаясь. («Почему не бриллиант?», подумалось мне).

Будучи натурой деятельной, она, недолго думая, стала «наводить мосты», действуя, как водится, в этих случаях, через мою жену. Именно под ее влиянием, Витя (ее муж) взял Л. к себе в отдел, выделив ее, как перспективную переводчицу. Став ее лучшей подругой, Вера разжигала ее любопытство рассказами о необыкновенном авторитете, которым пользуется муж на строительстве (что, в общем, соответствовало действительности), о его успехах у женщин, о том, как ей с ним трудно, о его щедрости и легковерности. Надо сказать, что ее байки нашли в лице Л. благодатную почву: ей всегда нравились мужчины старше ее, мужчины с положением и деньгами. Потом, опять же под ее влиянием, состоялась наша официальная «презентация» у них в доме и после этого мы стали, как говорится, «дружить семьями». Нас стали видеть вместе в клубе и на работе, по вечерам, после обильного ужина и возлияний мы вместе выходили на променад, вместе ездили в бассейн и за покупками в Асуан по воскресеньям. Короче, мы стали «одной семьёй». И в этом не было ничего странного, потому что здесь так поступали многие. В нашу компанию был вхож только Вовик. Не знаю уж каким образом ему удалось втереться к Грушиным в доверие: ну а со мной он вообще был запанибрата. По вечерам, он подсаживался к нам за столик в «бистро» перед клубом и с доверительно-нагловатой ухмылкой начинал перемывать косточки местным боссам: он вел секцию детского плавания и знал все, что говорится, «из первых рук», т.е. от мам.

Не знаю почему, но я совсем не ревновал свою Л. к Грушину. Он был мне откровенно симпатичен и, дорожа своим знакомством с ним, я смотрел на его ухаживания за ней сквозь пальцы. Это было ещё до нашей близости с Верой, а уж после неё и того больше – его увлечение Л. казалось мне огромной удачей. К тому же, я не верил, что между ними могла быть что-то серьезное: так, флирт, игра в кошки-мышки, которую так обожала моя Л., утоляя этим свое самолюбие.

Грушины жили как настоящие «раисы», т.е., господа, по-арабски. У них была служебная «Волга», а дома все, что могло скрасить и украсить быть советского эксперта в этом Богом забытом месте, от «настоящего» японского кондиционера, до колонки для горячей воды в ванной. Мы приноровились ездить с ними в Асуан за продуктами, вместе катались на фелюке по Нилу, заезжали в местный «интуристовский» отель «Калабша» (где их отлично знали!) выпить по чашечке кофе или по стаканчику виски с содовой (платил, как правило, Витя), вместе ездили на Красное Море и в Абу Симбел в только что открытые после реконструкции храмы Рамсеса III и его жены царицы Хатор (храмы находились в радиусе водохранилища и их подняли на 30 или 40 метров выше первоначальной отметки, чтобы предотвратить затопление). В общем, стали, что говорится, «не разлей водой».