Тери Ежова - Амцилла держит слово. Final

– Спи, я тебе не мешаю.

Марк открывает глаза и поворачивается к ней.

– Детка, ты меня не поняла. Я так чертовски устал быть без тебя, – он ложится рядом с ней, подтягивает к себе подушку, утыкивая ее под голову.

– Ты что спать укладываешься?

– Уже уложился, – кидая поверх себя одеяло, отвечает он без тени смущения или намерения куда-нибудь двинуться с этого места.

– Давай хоть диван разберем. Мне куда прикажешь лечь?

Марк хлопает себе по животу и улыбается.

Като выключает свет и ложится рядом с Марком, положив голову ему на грудь.

– Петр Андреевич сказал, что ты подала документы на визу в Англию. У меня виза уже есть, ездили на фестиваль в Эдинбург. Поехали вместе на недельку. Всегда мечтал побывать в Лондоне с тобой, – уже почти засыпая, шепчет он.

Като целует его в мягкую, чисто выбритую щеку и проводит по ней кончиком носа. Марк спит.

Она лежит, привалившись к нему минут десять, а потом переворачивается на другой бок. Марк тут же начинает шевелиться и разворачивается к ней, обнимая и прижимая ее к себе.

– Ты мне так и не ответила. Позволишь мне увезти тебя на неделю в Лондон, детка?

– Позволю, родной. Спокойной ночи, – улыбается она.

– Спокойной ночи, детка, – уже совсем сонно мычит он, и она уже слышит его мирное посапывание.

Като засыпает под эти чарующие ее звуки. Она проваливается в сон незаметно для себя. Впервые за многие длинные последние месяцы, иногда бесконечно тянущиеся для нее, она чувствует себя снова на месте, в безопасности, счастливой и абсолютно свободной.

Като просыпается рано утром. Марк спит рядом калачиком, как маленький щенок, который только нашел себе дом и теперь отсыпался за всю свою еще совсем короткую, но непростую жизнь.

Она гладит его по голове, и он улыбается, не просыпаясь.

Като решает для себя, как бы тяжело ей это не было, не спрашивать у Марка о причинах его ухода год назад. Она так боится спугнуть это вновь завладевшее ей счастье, что старается ни о чем плохом не думать. Они вместе были год, она даже периодически жила у него в квартире, а потом все просто прекратилось.

Марк всё чаще пропадал в студии звукозаписи, ему звонили непонятные девахи. Он неделю не отвечал на ее звонки и не появлялся. Като вернулась к родителям, оставив ключ от квартиры Марка у соседей. Она ждала его звонка, появления, но ничего не происходило…

Она всё также ездила на работу, что-то изредка и нехотя писала. Через две недели он ей позвонил и задал один единственный вопрос, заплетающимся языком:

– Детка, зачем ключи оставила?

– Чтобы ты распорядился ими более разумно, – и она повесила трубку.

«По крайней мере, он жив и здорово пьян», – подумала она тогда она про себя, отгоняя безудержную фантазию, рисовавшую его теперешнюю жизнь.

Каждый раз, выходя с работы, она оглядывалась по сторонам в надежде увидеть его. Она судорожно проверяла почту, a через полгода все же решилась поменять номер телефона. Электронный ящик она оставила, из-за трусости и страха, что он не сможет написать, или она лишит себя надежды думать, что он может написать ей как-нибудь что-нибудь.

Лежа сегодня утром на полу рядом с Марком, она заново переживает весь этот бесчувственный год, когда ей казалось, что внутри что-то начинает умирать и уже находится на последнем издыхании.

Она снова с ним.

В ванной раздается шум воды. «Папа пошел просыпаться после вчерашнего, бедолага».

Като чувствует, что отлежала бок на полу и переворачивается, оказываясь спиной к Марку.

– Ты теперь всегда будешь от меня крутиться, – слышит она его сонный голос позади себя.

Она снова поворачивается к нему и сгибает руку в локте, подперев ей голову. Марк копирует ее позу и смотрит ей прямо в глаза.

– Так с чего это такая мода у тебя от меня отворачиваться?

«Сказала б я тебе, откуда, но люблю тебя, сволочь ты редкостная!» – шипит она про себя и потягивается вверх, легко опускаясь на спину.

Марк пододвигается и зависает над ней, широко расставив руки по обеим сторонам от ее головы.

– Ты злишься на меня, я знаю. Это нормально, детка.

– Марк, в наших отношениях нет ничего нормального. Тебя не было больше года…

Он не дает ей договорить и жадно целует ее.

– Я как-нибудь тебе всё расскажу, если ты захочешь услышать эти бредни. Единственное, что неизменно – ты мне нужна как воздух. Мне надо знать, что ты есть, что ты меня ждешь и любишь. Ты – единственное, что реально в моей жизни. Только ты.