Тери Ежова - Амцилла держит слово. Final

Като с трудом тянет на себя тяжелую дверь и входит в подъезд. За ней с тяжелым грохотом захлопывается дверь, дыхнув ей вслед теплым рывком ветра.

В лифте она с удовольствием втягивает в себя сладкий аромат маленьких пестрых розочек, которые она купила для мамы, и улыбается им. Она обожает покупать подарки, а вот получать их она не очень любит.

«Может, это какой-то особый комплекс неполноценности? Если я не люблю получать подарки, может, я не хочу не от кого зависеть? А шут с ним со всем!».

На пороге входной двери ее уже ждет мама с плотно сжатыми губками, что всегда было признаком того, что папа себя плохо вел.

Елена Сергеевна перехватывает у нее торт и цветы. Като задорно чмокает ее в щеку и проходит в предбанник. Дверь в квартиру широко распахнута. Около двери на коврике, где они обычно разуваются, воинственно стоят белоснежные кроссовки с синей галочкой Nike.

Като выскальзывает из сапог и, не снимая плаща, медленно движется по коридору в направлении кухни, откуда доносится протяжной и варьирующий интонациями монолог папы – Рокфеллеры, Ротшильды, что-то о мировом правительстве и прочие сами собой разумеющиеся вещи. Потом она слышит голос Марка.

– Точно, так оно и есть.

Она перестает чувствовать под собой пол и упирается рукой о стену. Она медленно обходит угол коридора и перед ней открывается кухня. Папа сидит к ней спиной; прямо напротив, у окна, она видит Марка. Он в белоснежной футболке. Он смотрит вниз, сбрасывая пепел с сигареты.

Вдруг Марк резко поднимает голову и обездвиживает Като взглядом. Он улыбается и подносит сигарету ко рту, глубоко втягиваясь, не сводя глаз с Като.

Папа оборачивается:

– Катюш, привет! Как дела? Смотри, кто приехал? – он указывает рукой на Марка, как будто гид в Третьяковской галерее демонстрирует давно украденное, но вновь отысканное полотно Айвазовского.

Она скользит взглядом по столу и видит гору шкурок от мандарин, стаканы и бутылку Chivas Regal, полную всего на треть.

Как будто обретя независимость, рука Като легко взмывает вверх, рисуя в воздухе незаконченный вопросительный знак, и с такой же легкостью опускается вниз, уже следуя за своей хозяйкой, которая повернулась боком и направилась в свою комнату. Мама быстро идет за ней.

– Его папа пустил. Я сама пришла где-то полчаса назад, а тут гулянка уже полным ходом. Как ты? Отпустили пораньше?

– Да, отпустили перед праздником. Со мной всё хорошо, мамуль. Ты можешь закрыть им дверь пока я пойду руки мыть… хотя, не надо… Я в душ, а потом чего-нибудь поем, ладно?

– Там папа чего-то всего наготовил, и Марк кучу всего привез, – Елена Сергеевна перехватывает взгляд дочери и поспешно выходит из комнаты.

Като стягивает с себя плащ ловким рывком, как актриса, ловко меняющая свой наряд, и вешает его в шкаф, как будто прячет. Она устало опускается на диван и обхватывает лицо руками.

В дверь едва слышно стучат.

– Я переодеваюсь, – кричит она и подбегает к шкафу, в поисках полотенца и халата.

Стук прекращается. Като еще немного стоит у двери, потом глубоко вдыхает, как перед прыжком в холодное море, и распахивает дверь. Марк стоит в паре шагов от нее, прислонившись к стене и убрав за спину руки.

Като быстро проходит мимо него. Она ждет и хочет, чего греха таить, хочет, чтобы он схватил ее, прижал к себе крепко, поцеловал. Но он не шевельнулся.

«Больно надо!» – фыркает она про себя.

Не оборачиваясь, она быстро оказывается в ванной и закрывает за собой дверь. Като натыкается в зеркале на удивленно-испуганное выражение своих собственных глаз и включает воду.

Она ругает Марка, как только может, пока не замечает, что улыбается.

Като натягивает халат прямо на мокрое тело, от чего по спине разлетается рой мурашек. С кухни доносится мамина тирада по поводу питья и курения.

Она распахивает дверь. Марк стоит также, как будто, не двигался. Он смотрит на нее прямо, не отворачиваясь и не улыбаясь.

Като проходит мимо, скользнув по нему взглядом. Она закрывает за собой дверь и видит на столе маленькую золотую бумажную сумочку.

Бросив полотенце на диван, она подходит к столу и заглядывает внутрь пакетика. Внутри небольшая бархатная зеленая коробочка.

– Я все еще люблю тебя, – слышит она позади себя.

Като резко поворачивается и тонет у него на груди. Он крепко сжимает ее в объятиях и целует в глаза, нос, и, наконец, очередь доходит до губ.

«Какое блаженство снова держать ее в руках. Какое сумасшествие целовать ее снова» – думает он, прижимая ее всё сильнее к себе.