Галина Ежова - Выставка собак

День выдался чудесный, и все вокруг были по-праздничному возбуждены: хозяева, собаки, зрители…

Казалось, лишь она одна пребывала в депрессии. Сегодня ей было как никогда одиноко и тоскливо. Проснувшись утром, она вдруг почувствовала, что ей невыносимо оставаться дома, и почему-то особенно остро затосковала по ее давно умершему псу — умнейшему и добрейшему ньюфаундленду — единственному, как ей подумалось, существу, который любил ее в этой жизни.

Она стояла у ринга с ньюфами и не могла оторвать глаз от победителя — огромный мощный кобель, плавно покачиваясь, словно корабль, двигался по кругу изумительно красивой рысью… «Только идеальное сложение — правильный постав конечностей, хорошо выраженные скакательные суставы — может позволить собаке так двигаться», — прошептала она про себя, так как понимала в этом толк…

Кобель действительно обладал превосходным экстерьером — прекрасно вылепленная голова с массивным черепом, мощная грудь, крепкий корпус, а шерсть — от нее нельзя было оторвать глаз: темно-шоколадная, переливающаяся на солнце и отсвечивающая золотом на концах, она струилась и колыхалась, словно экзотические густые морские водоросли на нагретом песчаном дне…

Она не могла оторвать взгляд от собаки… Такой же красавец был и ее Джойс — крошечного месячного щенка, похожего на медвежонка, принесли в дом через две недели после того, как она родилась (такова была прихоть ее матери), и он прожил в их семье пятнадцать лет… В такой же ясный весенний день, когда трудящиеся всей земли с ликованием праздновали свою солидарность, его не стало… С тех пор у нее не было собаки, хотя прошло уже много лет. Собаку заводят тогда, когда в семье все благополучно. Она бы даже сказала, что собака — символ благополучия семьи, ведь люди, занятые трудным добыванием денег или междоусобными разборками, не думают о собаке, а если заводят ее, — то лишь нагружают себя дополнительными проблемами…

Лично у нее в семье никогда не было благополучия, вернее даже, у нее толком и не было семьи…

— Превосходный кобель! — обратился к ней мужчина, стоявший рядом, и улыбнулся хорошей доброй улыбкой. Мужчина был высокий, крупный, большой — такими обычно бывают добродушные люди — и молодой (по сравнению с ней). На вид лет тридцать, или около того.

Она потихоньку вздохнула. «Хорошенький», — подумала про себя.

— Кобель необыкновенный! — ответила она (все собачники — общительные люди). — Я обожаю ньюфов и не представляю себе, как можно держать собаку другой породы.

— А у вас есть собака? — спросил он с оттенком некоторой грусти.

— Нет, сейчас нет. Но много лет назад у меня жил точно такой же. — Она с восхищением взглянула на кобеля, который уже позировал перед фотоаппаратами, демонстрируя великолепную стойку. — Я выросла вместе с ним, он прожил в нашей семье пятнадцать лет, и до сих пор я не могу забыть этого пса, потому что любила его, как родное существо.

— Вы любили его… — то ли повторил, то ли переспросил задумчиво мужчина.

— Да, очень, — подтвердила она и заметила, что едва заметная улыбка, с легким налетом довольства, появилась у него на лице… Они немного помолчали…

— У меня никогда не было собаки, я только собираюсь завести, скажите, с ним было трудно? — спросил он.

— Вообще-то да. Он был умный и дрессированный пес, но когда поблизости оказывалась течная сука — вы понимаете, что это такое, — то приходилось надевать на него «строгач», иначе невозможно было удержать.

— «Строгач»? — переспросил он.

— Ну, да, это строгий ошейник — металлический, с шипами. Для гладкошерстных собак шипы делают покороче, для длинношерстных — подлиннее. Джойс был настолько лохмат и силен, что мы изготовили ему ошейник на заказ — обычные «строгачи» ему не годились: он их просто рвал, и шипы на него не действовали.

Мужчина как будто вздрогнул и с легким недоумением и даже, ей показалось, с испугом посмотрел на нее.

— Но ведь это больно — врезающиеся в шею металлические шипы… — проронил он и как будто на мгновение ушел в себя.

— У меня был всего один выбор: либо больно его шее, либо больно моим рукам, — ответила она с некоторой жесткостью и, немного заведясь, продолжала: — Течные суки — это одна беда, а другая проблема — это тухлые объедки, которые добрые люди в большом количестве выбрасывают из окон. Он их обожал. Едва почует подгнивший кусок мяса, рыбы или колбасы — рывок был не хуже, чем к призывно благоухающей даме. Приходилось даже его бить!