Наталия Журавлева - Кладбище Убитых Надежд. Заглянув за грань…

Отчаянье в глазах того, кто прав:

Над ним судья – не Бог, а служка строгий.

А суд людей безжалостно-суров,

И смерть несёт покой тому, кто предан.

Из раны от копья струится кровь…

Придёт ли новый мир за старым следом?

Мертва надежда, рукопись – в огне,

Повержен в прах несущий людям слово.

Я вижу, как в распахнутом окне,

Нагая Маргарита машет мне,

И я за ней последовать готова.

Летим туда сквозь пыль седых времён,

Где тьма и вера слиты воедино,

Где полнолунным балом правит – он,

Любовью вечной Мастер возвращён,

И ждёт финала свита господина.

Взрывает мозг безумный лунный свет…

Палач с тоскливым и молящим взглядом

Обрёл прощенье. Но забвенья нет,

А есть дорога в небо с жертвой рядом.

Я книгу закрываю… Но опять,

Как только начинает ночь сиять,

Беру из банки крем, густой и жирный,

И вижу, как моя седая прядь

Вдруг в локон завивается пружинный…

09.04.2016

Ломались крылья. Ангел падал —

Низвергнут, сброшен.

Рыдал незримый кто-то рядом,

Всё горше, горше…

О чёрной, жаркой преисподней

Молил несчастный,

Пытаясь гнев смягчить Господний —

Взывал напрасно!

Движеньем гневным Божьей длани

На землю послан:

Как смертный, будет жить до грани!

И даже – после…

Ломались крылья. Кровь алела,

Как кровь бескрылых,

И, как людская, то кипела,

То стыла в жилах.

Ему идти земной дорогой,

Страшнее вечной:

Просить осмелился он Бога

Быть человечней…

03.08.2013

Орбиты были близкими раз в год.

Когда зелёный луч горел в пространстве,

Глубинный открывался переход,

И властно дул межзвёздный ветер

странствий.

Тогда всходил над миром синий шар —

Далёкая, желанная планета,

И в грёзах каждый, молод или стар,

Стремился к ней, влекомый звёздным

ветром.

«Там воздух чище и сочней трава», —

Об этом громко, вслух не говорили,

Но пламенно кружилась голова,

Мучительно полёта ждали крылья.

Бродила кровь, как спелое вино,

К себе манила синяя планета…

Увы! Давным-давно запрещено

Туда летать и говорить об этом!

«Там воды слаще, рощи зеленей», —

Вздыхая, очевидцы утверждали.

Гнедой с Планеты Огненных Коней

Не отрываясь, всматривался в дали…

«Страх стариков и жалок, и смешон:

У старости дерзанья под запретом!

А для меня мой звёздный час пришёл!»

Зелёный луч унёс его с рассветом.

Стремительным и жутким был полёт:

Холодного огня крутились вихри,

И сковывал движенья страха лёд,

И песни звёзд во тьме печально тихли…

Раскаяние позднее в груди,

Желание немедленно проснуться!..

И вдруг – простор и солнце впереди!

Внизу – озёр серебряные блюдца,

В лугах сверкает ниточка реки,

И зелень леса – ярче изумруда.

И крылья упоительно легки!

Он смог! Он здесь!

Его свершилось Чудо!

И крылья долу опустил Гнедой:

Не сразу смог управиться с дрожаньем,

Но, полный буйной силы молодой,

Планету огласил он звонким ржаньем!

И замер, чутко уши навострив:

Ах, что там?.. Что?!

Должно быть, показалось —

Услышал он ответ на свой порыв…

Всему виной коварная усталость!

Но нет же, нет! Вот снова он звучит!

И конь заржал восторженно-игриво,

И сыпался огонь из-под копыт,

Сверкающим огнём горела грива.

Кипела кровь, и бешеным был скач.

Зов не смолкал, и сердце билось рьяно.

Скакал Гнедой – прекрасен и горяч,

А травы пахли сладостно и пряно.

Дышала грудь свободно и легко,

Забыл взлететь он, счастьем окрылённый!

А страстный зов уже недалеко!

Ещё рывок – и встал, ошеломлённый:

Отвесно с кручи падала река

И с шумом распадалась на осколки,

Летела пена хлопьями, легка,

И у Гнедого дрожь пошла по холке.

Вода казалась колко-ледяной,

Сторадужным огнем горели струи…

Но от иного дрожь пошла волной

По шее, никогда не знавшей сбруи.

На берегу, среди цветов и брызг,

Стояла гордо лошадь белой масти.

Она разбила сердце сразу, вдрызг,

И душу разделила на две части.

Белее самых белых облаков,

В потоке ослепительного света…

Не мог сравнить он с белизной снегов: