Наталия Журавлева - Кладбище Убитых Надежд. Заглянув за грань…

Все – с тобой, до единой минуты.

Страх и боль прогоню, им тебя не отдам,

Разобью их оковы и путы.

Осушу твои слёзы с морщинистых щёк —

Старость больше не будет помехой!

Дай мне руку, дитя: нынче вышел твой срок.

Жизнь земная останется вехой —

Светлой вехой на новом и долгом пути,

Что тебе уготован с любовью.

Все обиды забудь и смиренно прости», —

Смерть приникла к его изголовью.

За окном занимался прощальный рассвет,

Петушиным разбуженный криком…

И без малого сто трудно прожитых лет

Показались душе просто мигом.

03.06.2016

Он был невыносимо одинок.

Неслись куда-то мёртвые планеты,

Века роились мухами у ног,

И щёлкали призывно кастаньеты.

Тревожный и азартный, этот звук

То замирал, то вдруг взрывался дробью:

Хотел сказать о чём-то звонкий стук…

И горизонт алел, светился кровью:

Горел закат. Не в этой чёрной тьме,

А там, где море солнцем осиянно:

В его неспящем, страждущем уме

Видения теснились постоянно…

Он был никем среди холодной тьмы —

Никем, ничем и всем одновременно:

Во мгле и стуже ядерной зимы

Он был один во всех мирах Вселенной.

Он был один – и слышал чей-то смех,

Смотрел во мглу – а видел ночь и вишни,

Лучи восхода, мягкий тёплый снег,

И кастаньеты били в ритме жизни.

То не был сон: сын вечности не спал.

Не пил, не ел, но – был.

И был бессмертным.

В его мозгу вскипал видений шквал

И делал чёрный холод незаметным.

Картины шли во мраке чередой:

Он видел танец рук, его зовущих,

И страшный гриб над алою водой,

И смерть свою, и гибель всех живущих.

И кастаньеты… Много тысяч лет

Они стучали, звали к пробужденью.

Он улыбнулся вечному мгновенью,

Вздохнул и произнёс: «Да будет свет!»

08.08.2015

Она не задыхалась от любви:

Ей просто не дышалось без него…

Предмайский дождь по стёклам тупо бил,

Ходили хмуро тучи над Невой.

Тускнел над Петропавловкой рассвет.

Исчез в тумане ангел* золотой:

Вознёсся ль ввысь, где был потерян след,

Иль замер над могильною плитой?

Тащился день под стоны сизарей,

Танцующих среди прозрачных луж,

А в ней остались тьма всех декабрей

И лютый холод всех январских стуж.

Заманчивым казалось умереть:

Логичный в бездну с крыши сделать шаг

Иль бритвой – по теченью вен – стереть

Апрельских дней парадоксальный мрак.

Тягуче перетёк постылый день

В слепую ночь, когда рассудок спит,

Но радостно витает смерти тень,

И страх греха страданием убит.

Пустая жизнь – прелюдия ко сну:

Глубок и сладок будет вечный сон…

Но вдруг, нездешним светом озарён,

Ей ангел золотым крылом блеснул:

Свинцовый пресс тяжелых облаков

Легко луча проткнуло остриё…

Освободившись от ночных оков,

Смотрел со шпиля ангел на неё.

Да, на неё! Склонив свою главу,

От неба отведя пречистый взор,

Он с купола собора наяву

Смотрел в глаза потухшие в упор.

И стало горько, стыдно и светло…

Всё так же мокли невские мосты,

Дрожали в парках мокрые кусты,

Но злое наваждение ушло,

И улыбался ангел с высоты.

* Согласно легенде, Петр I хотел поставить на самой высокой точке города именно ангела, чтобы он охранял Петербург от всевозможных бед и напастей.

Первая фигура ангела-хранителя Санкт-Петербурга на шпиле Петропавловского собора была выполнена голландским мастером Г. ван Болесом в 1720-х годах. После пожара 1756 года она была восстановлена по рисункам Д. Трезини. В 1858 году, во время замены деревянных конструкций шпиля на стальные, фигура ангела была снята. Вместо неё установили третью фигуру, выполненную по рисунку скульптора Р. К. Залемана. В 1991 году ангел несколько лет провел в реставрационных мастерских, где его отремонтировали и заново позолотили. Лишь в 1995 году фигура ангела с помощью вертолета была поднята к вершине шпиля.

Высота фигуры составляет 3,48 м; размах крыльев ангела – 3,56 м. Высота креста – 6,5 м. Вес ангела с крестом 250 кг.

04.12.2015

Подбой плаща – пронзительно-кровав,

А жёлтые цветы – пароль тревоги…