Оксана Кириллова - Листы картона

Слегка теряюсь.

– Я скорее привык вообще не смотреть. Ну, то есть… дело не в тебе… но… но.

Я делаю вид, что разглядываю облака – как занимательно. А подружки Милы снова взялись за скакалки, но то и дело тревожно задирают голову и глядят на нас. Иногда озираются – если появится учительница, шуму будет…

– Думал, мне слабО залезть, да?

– Не-е. Не думал я так. Я опасался. Ну, понимаешь…

– Я понятливая. – Теперь Мила говорит с вызовом.

Она повернулась ко мне, изучает меня (что интересного-то?), и я тоже замечаю то, чего не видел раньше. У нее зеленые глаза с коричневыми вкраплениями и светлые, едва заметные веснушки. А волосы не просто русые, а – может, свет так падает? – нежно-золотистые.

– Скоро звонок. Сейчас выйдет училка, – напоминаю я.

– Заберемся сюда еще?

Судя по тону, она ждет только положительного ответа. Видя, что я мешкаю, добавляет:

– Тут круто.

Я вдруг вижу ее там, на земле, и воздух прорезает дикий крик. Секундный кадр, но этого хватает. Самое страшное, что сцена похожа больше на воспоминание, чем на мимолетную фантазию. От этого по спине пробегают мурашки.

– Я люблю сидеть здесь один. Извини.

Получается угрюмо и резковато. Мила сразу отворачивается, секунду смотрит в никуда, потом бодро произносит:

– Ладно.

Мы спускаемся по очереди, я вроде страхую ее внизу. Весь класс видел нас на дереве, но старшим никто не сказал. Предсказуемо. Я всегда считал одноклассников трусливыми, но уж никак не подлыми.

– Где ты был? Опять скажешь, что ничего не помнишь? Мам, сводим его к психиатру, а? – с порога выпалила Ирина, не дожидаясь объяснений сына.

Тихон пришел поздно – в пятый раз за месяц. В двенадцать лет такие выходки непозволительны, заявила ему мать еще в первый, но – никакого эффекта.

– А я всегда говорила, что его нужно показывать специалистам.

Да неужели?!

Постаравшись проглотить раздражение, ставшее его постоянным спутником, Тихон кинул тяжелый портфель на пол возле полки для обуви, где ботинки подростка соседствовали с туфлями на высоченных каблуках. Туфлями отчаявшейся женщины.

Бабушка, как обычно, пришла в гости и, видимо, осталась, поскольку дочь волновалась из-за Тихона. Иногда ему казалось, что бабушка живет с ними, и иллюзия была не из приятных, но – ха! – ее обуви здесь не было, так-то.

– И где ты шлялся?

Очевидно, бабушка решила, что если вопрос повторит она – и грозным тоном, – мальчик ответит с большей вероятностью. Однако он только пожал плечами.

– А ну дыхни, – скомандовала Елена Анатольевна.

– Ты думаешь, он..?! – нервно отреагировала Ирина.

Ее сын не отозвался, только приостановился на пути в комнату.

– Все нужно проверять.

Бабушка подошла к Тихону сама – он спокойно выполнил ее требование.

– Нет, не пил, – заключила Елена Анатольевна и, подумав, добавила:

– Это точно.

«Ты-то эксперт во всем».

– Пусть лучше покажет руки, – подсказала Ирина.

Тихон покорно закатал рукава. И бабушка, и мать внимательно изучили его вытянутые руки и пришли к слегка успокоившему их выводу.

– Так где же..? – начала Ирина, и в этот раз Тихон ответил, даже не дождавшись окончания фразы:

– Я был у друга. А потом решил прогуляться.

После этих слов воцарилась тишина.

– У тебя появились друзья! Почему же ты нас с ними не знакомишь? – наконец произнесла Ирина.

Сын одарил ее мимолетным ироничным взглядом.

– Пока не пришлось.

– Ты стыдишься своих друзей? – В голосе матери появилась особая нотка преувеличенной заинтересованности, этот тон она использовала, когда «вспоминала», что должна быть хорошей матерью. – Они из неблагополучных семей, да?

Судя по выражению лица, с которым Ирина выговорила последнюю фразу, она предпочла бы, чтобы этих друзей все-таки не было. Интересно, а их семью можно назвать благополучной? Отца нет, мать получает копейки, бабушка – побольше, но все равно же на пенсию уйдет когда-нибудь.

– Расскажи мне о своих друзьях, – не отставала Ирина.

Она, казалось, забыла, что только что нападала на сына с претензиями и подозревала его в наркомании. Теперь он должен был вести с ней доверительные беседы.

– Ир, он никогда ничего не рассказывает, с чего бы нам вдруг выпала такая честь? – встряла бабушка.

– Я был у Евгении Семеновны.

Никто, похоже, уже не ожидал от Тихона уточнений – и бабушка, и мама уставились на него озадаченно.

– Это ведь твоя учительница по литературе? Я видела ее на родительском собрании, – сказала Ирина все так же обескураженно.