Оксана Кириллова - Листы картона

Нет, не то. «Когда вы сказали, что у меня богатая фантазия, я подумал, может, вам будет интересно…». Да не будет ей интересно, с чего я взял? Она согласилась поговорить из вежливости. У нее, скорее всего, потом еще будут занятия, мне надо уложиться в десять минут. Видимо, она не ожидает, что у меня столько всего накипело. Ой, да ладно, я с детства жил в параллельных мирах, но только сейчас…

А, кажется, вот и она, первая фраза. «Я с детства жил в параллельных мирах…». Что ответит Евгения Семеновна? Мне ведь все равно? Я хочу просто выговориться?

Нет, вдруг осознаю я, мне нужно увидеть ее реакцию, я хочу, чтобы она рассуждала обо мне как о лирическом герое. Пусть обглодает мой внутренний мир по косточкам, удостоились же такой чести выдуманные персонажи книг Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Из урока в урок мы анализируем, что вложил автор в каждого из героев. А что Автор, кто бы он ни был, вложил в меня? Зачем ему понадобилось так все спутывать? Почему я начал сомневаться во всем, что помню о других, о себе, об окружающем меня мире, не могу пересказать ни одной истории, чтобы меня не уличили во вранье? За что это мне, кому и для чего это нужно?

Вопросов было чересчур много, и копились они, очевидно, слишком долго. Меня стала бить дрожь, и я сам не успел заметить, как принялся шепотом считать: один, два…

Нет. Я поговорю с ней, она же будет ждать меня, зачем мне исчезать, да Господи, шесть, семь, восемь, остановись немедленно, остановись!..

«Укажите год и место рождения». Хм. Тихон погрыз ручку и после пары секунд раздумий аккуратно вывел в анкете правильный, как он надеялся, ответ. «В каком я сейчас мире? Воображаю я это или это происходит на самом деле?». Вопросы стали для него такими же привычными, как для других – «какая сегодня погода?» и «выключил ли я свет перед выходом?».

Иногда он будто забывал правила, по которым живут люди, и был бы благодарен, если бы кто-то собрал их для него в энциклопедию и тайком положил ее под подушку.

В какой-то момент Тихон признался себе, что не против махнуть на все рукой и больше не вдумываться – упекут в «дурку», подумаешь, что он вообще теряет? Но нет. Чувство самосохранения все еще было сильно. «Останусь на плаву, пока смогу», – пообещал он мысленно.

– И распишитесь вот здесь, – подсказала девушка дружелюбно, но с плохо скрываемым нетерпением.

Тихон поставил росчерк и уже после попытался вспомнить, такая ли у него подпись в паспорте. А, неважно.

Несмотря на то что ему было всего пятнадцать, парня взяли работать в кафе. Не поваром, разумеется – рядовым «посудомойщиком». Пришлось подключить городской центр занятости молодежи, чтобы отыскать работу по возрасту и способностям. Но без денег было никак нельзя: бабушка слегла; естественно, мать перевезла ее к ним. Тихон опасался, что больная уже не встанет. Нужны были лекарства. Денег не оставалось буквально ни на что. Ирина разрешила сыну использовать заработанное «на личные нужды», но, подумав, он решил, что никаких нужд, требующих вложений, у него нет. Потом подумал еще и понял – кое-что таки есть. Он хотел пойти на курсы.

Его не волновали компьютерные игры, спиртное, сигареты, спорт, девчонки – все, что обсуждали сверстники. У Тихона уже был внутренний мир – запутанный, странный, порой шокирующий, но его вполне хватало. Друзей среди ровесников мальчик не нашел – впрочем, и не искал. Девушки тоже не было, и он плохо представлял себе, каково это – встречаться. Но обучение чему-то – не школьное, по верхам, а углубленное, направленное, по четкому графику – стало для Тихона идеей фикс. Ему казалось, это упорядочит его жизнь и придаст ей некий смысл, структуру. Может, даже образует фундамент.

Идею подала Евгения Семеновна во время очередного совместного чаепития. Впервые он побывал у нее перед каким-то праздником – она растрогалась, когда Тихон подарил ей открытку и вызвался проводить домой. С тех пор он провожал, а она приглашала все чаще. Их дружба длилась уже два с половиной года.

Учительница была не замужем, детей у нее не было, жила она с пожилой матерью, которая также с теплотой принимала Тихона. С тех пор как он рассказал Евгении Семеновне о параллельных мирах (а он все-таки это сделал, причем, кажется, не в одной реальности), они регулярно это обсуждали. Сначала учительница, очевидно, шла мальчику навстречу, видя, с каким облегчением он выплескивает то, что копилось годами. Ни разу не подвергла его слова сомнениям – кивала и даже не хмурилась. Не предложила ему обратиться к психиатру. Нет, он не превратился для нее в одного из лирических героев – она не разбирала его по косточкам, а естественно и органично принимала таким, какой он есть.