Валерий Гришковец - Соборная площадь

***
Устанешь ждать,
Надеяться устанешь.
Погасишь свет,
Присядешь у окна…
А ночью снег
На улице растает
И закричат в саду скворцы:
Весна!..

ГОЛУБЯТНЯ

Голубятня, крашенная в колер
Утренних распахнутых небес,
Подалась одним оконцем в поле,
А другим – на загородный лес.

В телогрейках, рыцари окраин,
Короли окрестных пыльных крыш,
Вырастали мы веселой стаей
Под салют свистящих в небо крыл!

И бывало, посреди урока
Из-под парт, вихрастою весной,
Под испуг, растерянность и хохот
Вылетали голуби в окно!

Проглотив обед, портфель закинув,
И по шаткой лестнице – наверх,
Где уже друзей мелькали спины,
Ну а дальше – птицы в синеве!

Улетели, растворились в далях,
Не вернуть обратно сизарей…
И как будто облака привяли,
Да и небо – ниже и бледней.

Не узнать окраину былую,
Нет в помине пыльных чердаков.
Но опять весной вдруг заворкует
Под окошком пара голубков!

А внизу, исполнена порыва,
Словно песня – сквозь беду навзрыд! —
Средь бетонно-блочного массива
Голубятня синяя парит…

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК

Из детства
Все на этом свете преходяще:
Нет отца и дома больше нет,
Где искусно мастерил он ящик,
Подмигнув: – Для писем и газет.

– Кто же нам пришлет письмо с печататью:
Вся родня, лишь кликни – и придет?
Батька щурит глаз: – Однополчане,
Вспомнит кто, да и словцо черкнет…

41-й ГОД

Упадет в бою неравном,
Оглянувшись на восток,
Нецелованный, кудрявый,
Русый русский паренек.

На губах, алея нежно,
Запечется – нет! – не кровь:
Имя матери – Надежда.
Имя девушки – Любовь.

***
Порой ударит память дверью,
И с донца самого встает
В ветвях растрепанных деревьев
Церквушка. Пасха. Крестный ход.

Толпы испуганный невольник,
За бабкой трепетно иду.
А в небе стонет колокольня —
Ну, точно, словно на беду!..

Размыты пашни и дороги.
Вода весенняя окрест.
И сводит судорога ноги —
На цыпочках целую крест.

Птенец, дитя, пострел зеленый,
Какой ты грех на душу взял,
Что так устами воспаленно
К кресту холодному припал?!

Весна скворцу полощет горло.
Идет к концу учебный год.
Курьезы денежной реформы.
Полесье. Пасха. Крестный ход.

***
И чего только не было в жизни:
Полз, как червь, я, как птица, летел!
Ни упрека ей, ни укоризны.
А горел-то как, братцы, горел…

До кровавых – на сердце – мозолей
Я любил, хоть и не был любим.
Уходила жена – не неволил:
Дай Бог счастья в пути ей с другим!

Всё как встарь: и раздолье, и воля,
Даже небо не стало бледней.
Но как ветер с горящего поля,
Среди ночи вдруг – память о ней!

Ну и было бы горя? Да вот же
Закружило, несло напрямик…
Степи. Горы. Тайга. Бездорожье.
Полустанки. Разъезды. Тупик.

О, тропа отлученного волка —
Бег тяжел и тревожен закат.
И случайная встреча. И водка.
И угрюмый напарника взгляд.

Да, чего только не было в жизни:
Полз, как червь, я, как птица, летел!
Ни упрека ей, ни укоризны —
Лишь обидно: до срока сгорел…

***
Весна. Конец апреля. Утро. Солнце.
Хотя и стар – еще силен отец,
Гремит ведром, склонившись над колодцем,
И громко пьет. Каков же молодец!

В деревне мы. В его родной деревне.
Как дышит батька, небо и земля!..
Стоит в саду и слушает деревья,
И долго-долго смотрит на поля…

Идем к погосту. Вечная дорога!
Кольнуло что-то непривычно грудь.
Мне двадцать лет!.. И далеко-далёко
До рощи, что синеет на юру…

А батька молчалив, сосредоточен:
Его деревня там уже. Да, там…
Он знает: мимо этих вот обочин
В последний раз проедет скоро сам.

Ну а пока – туда нам и обратно!
И мы о жизни разговор ведем.
Пришли. И батька смотрит виновато
С погоста на деревню за бугром.

***
Топится банька по-черному
В дальнем закуте двора.
Ловко старуха проворня
Колет сырые дрова.

Дым, будто весть – над деревнею.
Глушь да замшелая тишь.
Древняя, как воскресение.
Молодость не воскресишь.