Сергей Шестак: И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

Время от времени я смотрел в окно. А за бортом ничего не менялось. Мы летели над бескрайней однородной равниной облаков, напоминающих заснеженное поле. Казалось, что мы неподвижно висим в пространстве. В какой-то момент самолёт осторожно потащил нас вверх. Догадавшись, что мы сменили эшелон полёта, я, озадаченный, опять посмотрел в окно. Интересно, думаю, почему? Летели себе спокойненько. И вдруг под нами немного впереди перпендикулярно нашему курсу стремительно пролетел пассажирский самолёт, кажущийся чёрным, маленьким, оставляя аэродинамический след. Мы сменили эшелон, чтобы разойтись с ним на безопасном расстоянии. Через несколько секунду его уже не было. Меня поразила его скорость. Значит, с такой же бешенной скоростью летим и мы! Наше неподвижное висение в пространстве было кажущимся.

Город Новосибирск был, как говорят, молодым да ранним. Его основали меньше ста лет назад – в 1893 году, но здесь уже было полтора миллиона жителей. По численности населения он сравнялся с нашим городом. А наш город был основан на шестьсот пятьдесят лет раньше – в 1221 году.

В двадцати двух этажной гостинице «Новосибирск» мест не было. Меня это не удивило. Мест никогда не бывает. Началась нервотрёпка, о которой я предполагал. И где теперь ночевать? Если нет мест в гостинице, у которой двадцать два этажа, тогда в менее этажной гостинице мест не будет тем более.

Виктор предложил обратиться за помощью к заведующей отделом радиотоваров центрального универмага, находящегося рядом с гостиницей. Его замысел был бы логичным, если бы мы приехали к ним в командировку. Я сам тоже так поступил бы. Но мы были здесь проездом. Я усомнился, что заведующая поможет нам. Его предложение мне показалось авантюрным.

Наша просьба не показалась заведующей странной. Ознакомившись с нашими документами, она предложила нам отремонтировать телевизоры. У них было несколько неисправных телевизоров нашего завода. Если мы отремонтируем их, она поможет нам поселиться в гостиницу. Мы, естественно, согласились.

Виктор продал грузчику восемь умножителей по пятнадцать рублей за штуку. Он убрал деньги в карман, и на его лице появилось блаженство, удовлетворение. Любой на его месте тоже обрадовался бы: он заработал больше половины месячной зарплаты – сто двадцать рублей! Наш оклад был сто сорок рублей, плюс премия. Грузчик сам обратился к нам с просьбой продать умножители. Эта радиодеталь была дефицитной, востребованной, часто выходящей из строя.

Для отчёта он достанет неисправные умножители через телемастерскую. За один исправный умножитель можно было получить, как минимум, пять неисправных. А потом сдаст их на склад, указав в акте, что заменил их при ремонте.

Заведующая сообщила нам, что мы будем жить в гостинице «Новосибирск». Администратором была та же женщина, недавно сказавшая нам, что у них мест нет. Она поселила нас в двухместный номер на пятнадцатом этаже.

Цены на местной барахолке были такими же, как у нас в Горьком. А некоторые товары стоили ещё дороже. Например, немецкие кроссовки стоили здесь двести рублей. Меня поразила эта цена, показавшаяся мне сумасшедшей. На цену влияет количество товара. Возможно, мы пришли в «неурожайный» день.

Крупные поставщики товара на барахолку, – это, как говорят, тайна покрытая мраком: спекуляция была уголовным преступлением. Исчерпывающую правду знали сами поставщики и правоохранительные органы.

Моряки, иностранные туристы – не были крупными поставщиками. Как я предполагал, – директоры магазинов и торговых баз. Привезут, например, на торговую базу тысячу пар немецких кроссовок по цене пятьдесят рублей. А такое количество на весь город – это капля в море. Часть сразу «рассосётся» по своим да нашим. Другую часть продадут знакомым спекулянтам. А те прямым ходом на барахолку. Даже десятирублёвая наценка делала директора «миллионером».

Барахолка представляла собой большую асфальтированную площадь, огороженную забором. Народу было много, как на ноябрьской демонстрации. Продавцы стояли длинными рядами, образуя живые коридоры. По этим-то коридорам ходили покупатели. Некоторые из продавцов тоже ходили с неизменной сумкой на плече, выставив напоказ свой товар.

Виктор купил английские джинсы и американские «варёные» штаны. Я не знал, что подразумевается под словом «варёные». Виктор тоже не знал. Называются так и всё. За джинсы он отдал сто шестьдесят рублей, за «варёнку» – сто восемьдесят. В обоих случаях к своему удовольствию сторговался по червонцу.