Марина Алиева - Мистер Игрек Рок

Бесспорно, человек умел смотреть в глаза любому. А плотно и надменно сжатый рот выдавал умение говорить с кем угодно с позиций того, кто лишнего не скажет, но, если скажет хоть что-то, то почти всегда будет прав… И завершал картину нос, явно заготовленный для классического античного профиля. Этому носу не придумать было лучшего эпитета, чем «стремительный». Он будто вытаскивал своего владельца из футляра стандартов в некое одухотворённое пространство, чем делал всё лицо порывисто вытянутым навстречу то ли опасности, то ли вдохновению. Такие лица, как правило, не любят пожилые леди, потому что из-за слишком тонких губ, считают их обладателей людьми злыми. Возможно, так и было, и многое в облике мужчины позволяло думать, что человек он жёсткий, но, при этом, назвать этот облик отталкивающим не решился бы никто. Пожалуй, тут был тот редкий тип привлекательности, который ещё не по зубам юным девушкам, падким на сказочную очевидность, но зато вполне понятен уверенным в себе зрелым женщинам – тем, что не столько смотрят, сколько чувствуют, опираясь на опыт.

Между тем чудаковатый путник, продолжая механически выдёргивать ноги из сугробов, внезапно вышел на опушку. Там он слегка помедлил, как будто не мог понять, что теперь делать, и оглянулся.

Сиротливая цепочка следов из морозного лесного нутра выглядела печально.

Тут лицо человека впервые дрогнуло и отразило смертную тоску. «Назад ни за что», – мог бы сказать мужчина, но говорить было не с кем, поэтому он повернул вперёд и вздохнул, как пловец, готовый нырнуть в океан.

Прямо, насколько было видно, простиралось гигантское одеяло снега, тускло подсвеченное луной так, что казалось одной густо-синей тенью. Далеко-далеко, на противоположной стороне виднелось несколько огоньков, источник которых невозможно было определить из-за большого расстояния, но мужчина вдруг совершенно утратил бессмысленное выражение лица, прищурился, пробормотал: «Ах, вот оно что…», и решительно двинулся в сторону огней.

Да и кто бы поступил иначе?

2.

Все маленькие городки похожи друг на друга…

Кажется, где-то такое уже говорилось?

Или это говорилось про счастливые семьи?

Впрочем, что такое маленький городок, как не одна большая семья? Точнее, что это, если не дом для одной большой семьи. Всё в нём точно так же, как и в таком доме. Все друг друга знают, почти все друг с другом в родстве от близкого прямого до самого отдалённого, и все живут по правилам, установленным невесть когда и соблюдаемым нерушимо, потому что из-за своей древности правила эти почему-то считаются особо верными и нравственными. Плюс к этому, неукоснительное соблюдение дедовских обычаев, для маленьких городков, почти всегда элемент стабильности и уверенности в завтрашнем дне!

Только ленивый не сравнивал такие городки со стоячей водой, где на дне полно осевшей мути, а по верху благостная тишь, да гладь. Но подобрать сравнение которое бы так же удачно и так же полно отображало суть их существования, теперь уже не легко, поэтому приходится использовать сравнение рутинное, тем более, что морозной ночью маленький городок, крепко спящий, как и положено в ночное время, мало чем отличался от сонной заводи, которых полно в дремучих и мрачных лесах, вроде того, откуда вышелстранный человек. Если б можно было добавить к этой зимней и сонной картине ветер, то по улице непременно летал бы ещё и пустой пакет, болтались со скрипом вывески, и обязательно пробежала бы бесприютная собака…

Впрочем, собака по окраине городка, так и быть, пробежала. Остановилась, было, на мгновение, посмотрела на далёкий тёмный силуэт в заснеженном поле, да и побежала себе дальше. Морозный воздух колыхнулся от жара из её пасти, и всё. И снова тишь, да гладь. И один лишь скрип приближающихся шагов…

В момент, когда странный человек ступил на окраину городка, чьи огни заметил выбравшись из леса, небо на востоке уже начало светлеть, из-за чего сходство сонных улиц с аквариумным застоем только усилилось. Набирающий силу рассвет уравнял цветовые контрасты, всё вокруг сделалось водянисто-мутным, и только свет фонарей, похожий на кляксы бледного чая, вносил кое-какое оживление в общую призрачную серость.

Судя по внешнему виду мужчины, дорога через поле приятной не была. Полы его пальто, брюки и даже концы шарфа покрылись наледью в тех местах, где были пропитаны снегом. Замёрзшее лицо бледностью соперничало с луной, уже заметно потускневшей, и только глаза человека, прежде неподвижные и смотрящие прямо перед собой, теперь отчаянно метались по сторонам, словно ему не терпелось что-то отыскать.

Читать дальше