Игорь Павлов - Браслет Рангана

– Извините, мы только что приехали. Не хотели мешать… – Лёнька дёрнул своего спутника за локоть и прошипел:

– Идём!

– Подожди, я ей сейчас в шарабан закатаю, чтоб не выделывалась, а потом двинем.

Было очевидно, что белобрысый Андрейка видел продолжение знакомства немного по-другому, чем его новый друг. Он сделал шаг в сторону девочки, но Лёнька крепко схватил его за руки:

– Ты что серьёзно? Она же девчонка!

– Да какая она девчонка? Мухомор на ножках! Пусти, ботан!

Но вырваться из железных рук Семёнова-младшего оказалось непросто. Разгневанный таким предательством, вспыльчивый как порох, Андрейка с криком «Тогда не обижайся! Начну с тебя!», набросился на маменькиного сынка, ни секунды не сомневаясь в финале. Он наскакивал на Лёньку, молотил руками как опытный боксёр в весе пуха, но ловкими, почти незаметными для глаз ударами, Леонид неизменно сваливал своего товарища с ног, стараясь, по возможности, не причинять ему боли. Девчонка с интересом наблюдала за поединком, сдувая чёлку со лба. Наконец, Андрейка выдохся. Когда Лёнька в очередной раз поймал его руку в зажим и завернул её за спину, он сдался:

– Отвали Джеки Чан… всё!… всё, сказал!

Потирая руку, он с уважением уставился на своего противника:

– Блин! Никогда бы не подумал, что ты такое можешь! Ботан ботаном, а руки как батины плоскогубцы. В Москве научили?

– Ага, – немного виновато сказал городской, – занимаюсь, когда время есть. Это айкидо. Три года, как тренируюсь.

Подошедшая ближе девчонка, одобрительно цокнула языком:

– Здорово! А мне покажешь пару приёмов? Кстати, я – Натка. Наташа, если правильно.

– А я Лёня. Леонид.

Ладошка у девчонки оказалась мягкой и тёплой.

– Угу. Он же царь Спарты и сёгун… – Андрейка, презрительно хмыкнув, сделал вид, что не заметил протянутую ему руку.

Лёнька, примирительно улыбнувшись, кивнул в сторону белобрысого:

– А это – Андрей. Мы вместе с дедушкой к Олегу Витальевичу приехали. Грачёву. Музей посмотреть.

– Во! А сразу нельзя было сказать? Олег Витальевич Грачёв – мой папа! – девчонка с торжеством и насмешкой уставилась на новых приятелей, – И чтобы это узнать, необязательно было устраивать восточные единоборства.

– Щас точно допросишься. И папочка не поможет, – настроение Андрейки явно оставалось пониженным.

Натка, или Наташа, высунула ему навстречу язык и, обернувшись к Леониду, кокетливо промурлыкала:

– А зачем папа? Когда такой рыцарь рядом?

Завертев катушку спиннинга, она деловито предложила:

– Ну что, пойдём? Я вам Ванавару покажу. А если успеем, то ещё сегодня и в музей сходим.

– Пойдём. Давай помогу…

Подхватив её рыболовное ведёрко и небольшую матерчатую сумку, Лёнька затопал ей вслед, стараясь попадать в такт её упругим и каким-то невесомым в своей лёгкости шагам.

Что касается Андрейки, минут пять он оставался на месте, изображая независимость, но потом не выдержал, сплюнул и, насмешливо пробормотав «Рыцарь… печального Образа…», побрёл следом за удалившейся уже на приличное расстояние парочкой.

Утро – самое противоречивое время суток. Для миллионов и миллионов жителей нашей планеты это время плодотворнейших идей, прилива энергии, бодрого настроения и эцетра, эцетра, эцетра. Для других – почти ощутимый враг, навязывающий повседневную реальность, вырывающий из сладкого царства Морфея и крадущий миры фантазии. Но нравится или нет, именно утро является той самой батарейкой, от которой зависит заряд нашего настроения на целый день.

Новые обитатели метеостанции, переполненные впечатлениями, разломанные тяжёлой таёжной дорогой и опьянённые душистым воздухом первозданной природы, мирно соглашались со вторыми, теми, которые предпочитают Морфея. Стрелки будильника заканчивали очередной круг, но ни Тарас Михайлович, ни тем более мальчишки и не думали просыпаться.

– Рота, подъём! Кто рано встаёт – тому Бог подаёт! – Весёлый голос Грачёва под самым окном скатал сны походным одеялом и разогнал домовых со сверчками.

Встрёпанная голова Тараса Михайловича немедленно высунулась наружу и добродушно парировала:

– А кто поздно ложится – летает как птица! Здравствуй, Олег. Проспали мы, да?

– Так понятно. Дорога к нам ещё не скоро на московское шоссе похожа будет. Ну, вы особо не суетитесь. Умывайтесь, одевайтесь, завтракайте. Минут пятнадцать у меня есть. До музея подкину, там Фёдорович вас встретит, а мне в Канск выдвигаться надо. Леонтьев ещё вчера звонил. Заждались… – Олег Витальевич махнул рукой и повернул к джипу, а Семёнов старший хлопотливо стащил с Лёньки одеяло: