Владимир Черногорский - Заметки престарелого донжуана. Все здоровое, что во мне осталось, это нездоровая тяга к красивым женщинам

– Штаны вам одолжить не могу, я проездом, без вещей. Но попробую раздобыть что-нибудь подходящее, несмотря на поздний час. Вы пока никуда не уходите.

– Куда ж я в таком виде уйду? – Иван Сергеевич развел руками и тут же спохватился, – Сами видите.

– Да… зрелище, прямо сказать… да… – Ринат покачал головой, – и каким только ветром вас на курорт занесло? Да…

Томительно тянулись минуты ожидания. Лишенец озяб, покрылся противнейшими мурашками, словно чванливая индейка перед рождественской духовкой. Его терзали сомнения, изводил мелочный до крайности гнус и навязчивый, как одуванчик, синдром похмелья.

Наконец в дверь кабинки постучались, и в проеме нарисовался пластиковый пакет.

– Вот. Все, что сумел раздобыть, – голос спасителя звучал ровно и тем самым обнадеживающе.

Судя по весу, в пакете помимо брюк размещались и другие аксессуары курортника, включая барсетку и транзистор.

Интерес к содержимому проявили буквально все: звезды, гнус и, конечно же, мученик-синдром.

Первой на свет появилась сувенирная капитанская фуражка с крабом. Затем вымпел с эмблемой местного футбольного клуба. Последним, и самым внушительным, оказался сверток с надувным дельфином.

Иван Сергеевич в растерянности пошарил еще немного, но кроме кассового чека ничего не обнаружил.

– Сами понимаете, ночь на дворе – магазины закрыты, – Ринат отступил в сторону, – Вы переодевайтесь, а я, пожалуй, пойду. Скоро поезд, надо успеть. Деньги можете не возвращать, не все люди такие бессердечные, как ваш приятель.

Влажный песок скрыл удаляющиеся шаги.

«Ну, с фуражкой все боле менее ясно, – Прозаик повесил головной убор на единственный, изъеденный солью гвоздь, – теперь вымпел. Хм, вымпел… придумают же: „Метеор“. Нет бы что-нибудь поспокойнее…»

Процесс обдумывания подходящего названия увлек творческую натуру настолько, что, ежели бы не крики проголодавшихся чаек, Иван Сергеевич наверняка упустил бы шанс вернуться в гостиницу под покровом темноты.

Дарья Петровна, женщина в летах, с сожалением глядела на пробегающие титры любимого сериала. Утром, когда закончится смена, и она вернется домой, посмотрит еще раз: вдруг что-нибудь пропустила? Не может быть, чтобы главная героиня – мудрая сеньора Тереза – так легко повелась на козни соседей и отступилась от Марио. Ведь он такая душка, даром, что вырос в приемной семье и университетов не оканчивал. Вот и в автомастерской о нем хорошо отзываются: «парень рукастый – своего не упустит», и приходской священник в сорок восьмой серии хвалил. У нее самой в годы службы в Горсовете приключился роман с молоденьким водителем начальника. Шустрый парень, обходительный – то сумку поднесет, то возьмется кран починить. А слесарь-водопроводчик мужик никакой, – ему в армии взрывпакетом желание контузило. Предупреждал старшина под ноги смотреть, не послушал, а тот – вояка бывалый, плечист и ходит в раскоряку…

Закипел чайник. Дарья Петровна заварила большую чашку Нескафе, развернула дареную плитку шоколада. Разгар сезона: презенты заплывали в ящик стола, как глупый планктон в утробу кашалота. Иногда она даже сдавала коробки конфет в ближайший ларек, где верховодил оборотистый армянин, а торговала простушка Галка – девица из предместья, конопатая с незаконченным средним-специальным. На работу ей помогла устроиться большая и недолговечная грудь торчком, а также рекомендации преподавателей техникума. Саркиса вполне утраивала текучка кадров, а его супруге всегда было о чем посудачить с неравнодушными к чужой беде родственниками.

Настенные часы хмурились около трех поутру. Толком они время давно не показывали, потому как батарейка села, а поменять уставший аккумулятор администрацию жаба душила. Дарья Петровна щелкнула переключателем. Местный новостной канал крутил музыкальные клипы. Изредка появлялась бегущая строка с рекламой пансионатов для семейных пар, которые на поверку оказывались пристройками к частным домам, без телефона и душа.

Обитатели респектабельной гостиницы часа два как угомонились, и женщина привычно устроилась в глубоком кресле, дремать в ожидании сменщицы.

Прозвенел колокольчик, и в дверной проем с трудом протиснулась фигура с огромным, в натуральную величину, дельфином в обнимку. Любимец детей и пассажиров прогулочного катера выглядел немного сморщенным, что не удивительно, ибо пребывал вдали от родной стихии.