Александр Лобанов - Юнайтед. Роман

– Служба завтра, воскресная, – сказала жена священника. – У Катьки здесь подруга, ушла, как всегда, на целый день. А отец Николай поехал куда-то, не сказав куда. Он часто так отъезжает.

– Смотри, сопрут твой мотик на берегу, пока ты бултыхаешься. – Артём ковырял ложкой свою порцию.

– Кто сопрёт, там и нет никого в такое время! – сморщил лицо Валера.

– Не знал, кстати, что у тебя есть, – улыбнулся Артём.

– Гонять умеешь?

– Нет.

– Хочешь, я покатаю? – великодушно предложил Валера. – Погнали прям после завтрака.

– Давай! – не стал отказываться Артём.

Его с детства раздражала фанатичная приверженность этикету гостеприимства многих родительских друзей и знакомых.

– Артём, а тебе далеко от дома до работы ехать? – спросила Алла.

– В центре всё близко. Но осенью и зимой на самокате не доедешь.

– У тебя ведь прав так до сих пор и нет? Вот, дружил бы с Валеркой, он бы тебя всему научил. Никакие курсы были бы не нужны, и к экзаменам бы подготовил. Он каждого шофёра у себя знаешь как тестирует, причём самостоятельно.

– Ой, мам, хватит! – Валера вытер губы салфеткой с розовыми контурами цветков. – Просто у нас клиентура такая. И мы не столько на мастерство вождения тестируем, сколько на то, чтоб человек цивильный был. По-английски говорил, обращался культурно.

– Без машины в наши дни, конечно, никуда, – нейтрально сказала Ирина. – Но Тёмке по центру из одной точки в другую один хрен что на машине, что на метро.

– Сегодня футбол, – ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво сообщил Дмитрий.

– А кто сегодня? – заинтересовался Валера.

– ЦСКА с «Мордовией», – ответил Дмитрий.

Артём залез через смартфон в Интернет и увяз в нём. Вынырнул, лишь когда Валера бодрым голосом уведомил, что уже идёт в гараж.

Вместе с Яной Артём вернулся в комнату, где они ночевали.

– О, я только сейчас заметил. – Он взял со стола фотографию годовалой дочки Валеры, стоявшую рядом со складной иконой. – Щёки такие же мясистые, как у него.

Яна насмешливо втянула губы, перебросила волну смоляных волос с одного плеча на другое. Красно-синяя клетчатая рубашка на ней была расстёгнута до середины, полуоткрытой грудью девушка прижималась к Артёму:

– Он мне вчера за вечер сотню этих фотографий показал.

– На мотике кататься зовёт.

– Я слышала, я вообще-то вместе с вами сидела.

– Ненадолго, Ян, я только из вежливости согласился. – Артём сдул с её лба чёрную прядку.

Держа мотоцикл за рога, дожидаясь, пока Артём усядется сзади, Валера весело помахал крепышу из итальянского дома, который накануне не справился с сегвеем.

– О-ой, вот молодцы! – воскликнула Ирина. Они с хозяйкой вышли следом за парнями.

– Валер, можно я твою машину возьму? – Алла потянула створу автомобильных ворот.

– Конечно, мам! А куда вы поехали-то? – крикнул Валера сквозь ворчание мотора.

– В Олимпийскую деревню, – отозвалась Алла.

Валера с Артёмом не спеша тронулись. Обладатель сегвея глотал что-то из пластикового стакана, сплёвывал, очевидно, мучаясь похмельем, и смотрел им вслед. Сделав один поворот, они подъехали к шлагбауму и будке КПП с неподвижным профилем охранника. Шлагбаум без промедлений поднялся. Артём закрывал глаза от солнца. На могучей спине Валеры трепались стянутые резинкой волосы.

Когда завернули в лиственный перелесок, Артём потрогал ездока за плечо, прося остановить.

– Ты покатайся один, – сказал он, – а я на природе пешком гулять больше люблю.

Валера недоумённо и, как показалось Артёму, обиженно посмотрел на него, но удерживать не стал. Треск мотоцикла перестал заглушать ровный шелест над головой, Валера скрылся, а Артём двинулся вглубь рощи, перешагивая через поваленные берёзы.

Как ни заряжался Артём душевно от общения с людьми, любыми – даже не очень ему приятными, каковые, надо сказать, чаще всего и попадались, – находиться среди них подолгу он не мог, особенно среди близких. Пресыщался разговорами. Если неподалёку был выход в безлюдную местность, Артём стремился укрыться там. В лесах, в полях с ошеломляющей силой пробуждалась собственная мысль. Таящаяся внутри и не сталкивающаяся с чужими, она радовала его больше любых бесед. От нескольких часов стремительной и плодотворной работы мысли вовсе не уставала голова, облегчалось сердце, и, возвращаясь в компанию людей, Артём словно бы видел в каждом из них новое содержание и всегда был удовлетворён этим чувством.

За берёзовой рощей начиналось поле. Шерстистый малахит, не тронутый лесной порослью, лежал широко, огромным было и полуденное небо, на горизонте мелко просматривались ломаные очертания дачных построек. Артём стоял в начале изъезженной до песчаной желтизны грунтовки, тянувшейся через всё поле. Вдалеке, на последнем различимом зрением изгибе колеи, чернела одинокая машина. Пройдя несколько шагов, Артём понял, что машина не удаляется и не движется навстречу, а стоит.