Олег Викторов - Пришельцы

– Садись, Смолин, – учительница подняла взгляд поверх очков, носимых всегда чуть ли не на кончике носа. На добродушном лице педагога, отдавшего школе тридцать с лишком лет, заиграла понимающая улыбка. Понял и класс, притихший вдруг и не позволивший себе ни единой шутки. Ругаемое на все лады «поколение пепси» тоже умело чувствовать, кто бы что ни говорил.

Он зарделся и не сразу уселся на стул.

– В нокауте, чемпион? – шепнула соседка по парте, «серая мышка», давно строившая ему глазки.

Дмитрий смутился ещё больше, сначала кивнул, потом резко мотнул головой в знак отрицания, а после и вовсе склонился над нераскрытым учебником по химии, словно хотел нырнуть в него с головой и стать одним из элементов таблицы Менделеева.

На перемене девчонки, да и парни тоже, стайкой налетели на новенькую, засыпали её вопросами, так и не дав ему к ней приблизиться. А он радовался этому! Появилось время прийти в себя, собраться с духом. В сущности, опыт общения с противоположным полом, в плане интима, у него отсутствовал. Когда друзья делились успехами на эротическом фронте, зачастую надуманными и преувеличенными, он скромно молчал. Ему претило слушать эти россказни, сам бы он никогда не стал делиться впечатлениями подобного рода – низко и не по-мужски. Да и объект для любви и обожания ему не повстречался. До этого самого дня.

После уроков, уже на улице, он подбежал к ней, улучив момент, когда она оказалась в одиночестве, и разом выдохнул:

– Можно я провожу? Как тебя зовут?

Она секунду рассматривала его оценивающим взглядом, улыбнулась лишь уголками губ и ответила не без снисхождения:

– Проводи, раз делать нечего. А ты плохо слышишь?

– Почему?

– Вообще-то, меня учительница представляла всему классу.

– Я… правда не слышал, – он виновато опустил глаза. – Отвлёкся, наверное.

– На что? – лукавый выстрел красивых глаз.

Он не знал, что ответить.

– Ладно, – она задорно засмеялась, – не падай в обморок. Меня зовут Людмила. А тебя?

– Дмитрий.

– Ну, пошли, Дмитрий.

– Давай рюкзак понесу.

– Не парься! Я не маленькая.

Она небрежно закинула видавший виды рюкзачок на плечико и посеменила вперёд.

– А ты где живёшь? – спросил он.

– Недалеко, на Дубровке.

– Действительно рядом… – он не сумел скрыть разочарования.

– Не поняла, – она поправила непослушную чёлку. – Район не нравится?

– Просто… Дойдём быстро.

– А-а-а… Так мы не будем торопиться! – хохотнула задорно, хитро подмигнув.

У перехода через оживлённый Симоновский вал он непроизвольно взял её ладошку в свою руку. Она не сопротивлялась. Наоборот, он почувствовал, как её пальчики откликнулись. Так упоительно, так сладко было их касание, что по всему его телу пробежала горячая дрожь, и казалось, будто через пульсацию под шёлковой кожей он слышит биение сердца девушки и стучит оно в унисон его собственному.

К её дому, старенькой кирпичной пятиэтажке, они подошли уже поздним вечером, когда сырой и холодный, по-настоящему осенний, ветер раскачивал негорящие фонари. Дмитрий отдал девушке свою куртку, но холода не чувствовал. Несколько часов блужданий по округе показались ему мигом кратким, который нестерпимо хотелось продлить. Сколько раз он проходил мимо этого дома, расположившегося над оврагом, на склоне которого ласточкиными гнёздами примостились гаражи, а внизу пролегала одноколейная железная дорога, заброшенная с советских времён, и думать не думал, что здесь поселится его счастье. Место это славу имело нехорошую. «Железка» давным-давно поросла густым кустарником, и алкаши, да и любители более «тяжёлых» удовольствий, облюбовали её прочно. Драки и поножовщина случались здесь регулярно, изнасилования редкостью не слыли, да и до убийств дело доходило.

– Подальше от оврага держись, – предупредил Дмитрий, когда они остановились у подъезда. – Тут швали всякой предостаточно. А лучше – я тебя и провожать, и встречать буду!

Сегодня он впервые прогулял тренировку и вообще забыл, что есть ещё что-то на свете, кроме чёлки цвета спелой пшеницы и её обладательницы.

– Мне телохранители не нужны, – произнесла она совершенно серьёзно и не без обиды. – Мне и в лесу ночевать приходилось. Так что за себя постоять сумею.

Намерение своё он выполнил, и на следующее утро, в восемь часов, как часовой на посту, стоял у её подъезда. Моросил нудный и тоскливый дождик, и, как только она выбежала из подъезда, он раскрыл над ней зонтик. От неожиданности она вздрогнула и резко развернулась. Острый, как бритва, взгляд прищуренных глаз полоснул его так, что он отпрянул. А увидев нож в её руке, и вовсе на мгновение дара речи лишился. Реакцией он обладал отменной, но даже не успел заметить, как и откуда она его достала.