Олег Викторов - Пришельцы

– Кому морду бил? – спросил тренер, глядя на его сбитые костяшки.

– Да так… – пожал он плечами, – сволочь одну встретил.

– Закурить спросили или деньги отнять пытались?

– Нет. О прошлом поговорили.

– Понятно. За честность хвалю. Но помни: будешь по подворотням кулаками махать, удаль свою показывать, выгоню к чёртовой матери! Я вас, бандерлогов, не для уличного махача учу! Бить первым человека, заведомо слабее тебя, – подлость. Какой бы скотиной он ни был. Заруби на носу!

Свой первый официальный бой он проиграл вчистую. Соперник попался старше его на год, опытнее и чуть-чуть потяжелее, правда, в рамках весовой категории. Он обаятельно улыбался и казался расслабленным, словно и не на ринг вышел, а так – на прогулку. Но как только ударил гонг, Дмитрия буквально пронзил колючий и внимательный взгляд чёрных, прищуренных глаз. Половину первого раунда он выстоял, не только оказывая достойное сопротивление, но и огрызаясь редкими выпадами. Серьёзно ужалить визави своего не удавалось, но уверенность в своих силах и возможностях появилась. Он пошёл в серьёзную атаку, напролом, не особо прислушиваясь к словам тренера, доносившимся из-за канатов. И тут же напоролся на прямой удар в солнечное сплетение. Острейшая боль разлилась по всей груди, перекрыв дыхание и плеснув темноту в глаза. Руки непроизвольно опустились, и мгновенно хук справа опрокинул его на помост. Судейский счёт до десяти и поднятая после рука победителя промелькнули как чей-то силуэт в тумане и почти не зафиксировались ушибленным сознанием. В себя он пришёл только в раздевалке, лёжа на массажной кушетке, и тренерские слова запомнил навсегда.

– Почему руки опустил? – Никита Никитович возвышался над ним, раскачиваясь с носков на пятки, и говорил не строго, но с лицом непроницаемым.

– Очень больно было, – он почувствовал, как на глаза наворачиваются совершенно неуместные сейчас слёзы.

– Бо-ольно было, – передразнил тренер. – Нюни не распускай, бандерлог. Запомни: боли для боксёра не существует! Она для тебя как злость, раздражитель. Почувствовал боль – волю в кулак и вперёд, отплатить обидчику. Пусть он корчится от удара в печень. И так всегда! Даже когда свет перед глазами меркнет, ноги подкашиваются и кажется, что точка невозврата уже пройдена. Терпеть, держать удар! За волосы себя вытаскивать! Понял?

– А что это за точка такая?

– Не слышал никогда? Эх, молодёжь… Одни бандерлоги! Во время войны, когда лётчик на задание отправлялся и связь с ним терялась по каким-то причинам, время считали, до которого у него горючки хватит, чтобы на родной аэропорт вернуться. И он сам знал: вот с этого момента – всё, обратно не долетит. Так вот, даже в такой ситуации отчаиваться нельзя! Тянуть и тянуть до последнего.

– И что, возвращались?

– Бывало, – суровость лица наставника растопила добрая улыбка.

Через три года Смолин стал чемпионом округа…

Он положил телефон на стол и медленно опустился на стул. Сейчас он находился в комнате отдыха, пришло его время сна. Но спать он не собирался. Стояла глубокая ночь, и, если не случится ничего экстраординарного, до семи утра его никто не потревожит, не помешает, он полностью предоставлен своим мыслям. Сердце билось совершенно спокойно и ровно, несмотря на то, что жизнь кончилась. С детства слышал басни о том, что за несколько мгновений до смерти перед мысленным взором человека пролетает вся его прежняя жизнь, какой бы длинной или короткой она ни была. Словно кино кто-то прокручивает в ускоренном режиме в обратном направлении. Ничего подобного с ним сейчас не происходило. Быть может, потому, что разум не осознал ещё решения, принятого душой. Будь живы мать и отец, он, вполне возможно, зацепился бы за дальнейшее существование. Именно существование. Жизнью с сегодняшнего дня он это уже не считал. А так… Можно сделать шаг к встрече с самыми близкими ему людьми.

«Держать удар… – усмехнулся он про себя. – А зачем? Дальше-то что?! Мостил-мостил дорожку к счастью, годами выкладывал, а рухнуло всё быстро и до основания. Не восстановить уже. Третьей попытки не будет…»

Вспомнилась первая любовь, поразившая моментально и вдруг, как бросок змеи из высокой травы. Казалось, она пришла навсегда, а кончилась… «Плохо она кончилась, некрасиво», – подумал, горько поморщившись.

…В самом начале учебного года к ним, в десятый класс, пришла новенькая: светловолосая девчонка с задорной чёлкой, спадающей чуть ниже лба, с радостными миндалевидными глазами василькового цвета. Росточка невысокого, даже каблуки-шпильки не спасали, но фигурка – подиумные красавицы позавидуют. Тёмные брючки сидели на ней как влитые, а белоснежная блузка едва не разрывалась на не по-девичьи тугой груди; того гляди, пуговицы «выстрелят», дав возможность увидеть хоть краешек её нежных сокровищ. Как только новенькая вошла в класс, мальчишку словно паралич разбил. Уже учительница представила её, уже все уселись за парты, а он продолжал стоять как вкопанный. И смотрел, смотрел на неё во все глаза, будто увидел нечто невозможное, сказочное. Она же лишь бросила на него беглый взгляд, сдунув вверх непослушную чёлку, и прошла на указанное место, почти у самой доски, на несколько парт впереди него. Тогда ему это ничтожное расстояние показалось длинным, как дорога в другой город.