Олег Викторов: Дороги судьбы

Олег Викторов

ДОРОГИ СУДЬБЫ

Века сочатся кровью, как непрожаренный бифштекс.

Луэллин, именуемый также "Лин Сладкоязычный"

Лишь постигнув и добро, и зло, ты научишься отличать одно от другого.

Прорицатель-Лжец

Гроза длилась уже третий час. Казалось, ей не будет конца: сотрясаемый порывами ураганного ветра и грозовыми раскатами, мир так и погрузится в пучину безвременья под навязчивый стук дождя. Тучи плотно облепили низкое осеннее небо, время от времени где-то там, в вышине, раскатисто грохотал гром, и молния, причудливым зигзагом перечеркивающая горизонт, окрашивала пустынные холмы во все оттенки синего и голубого, заставляя посетителей таверны вздрагивать и глубже вжимать головы в плечи. Словно где-то совсем рядом сшиблись лоб в лоб два невидимых колдовских воинства - из тех, что ненароком отправляют на дно морское целые города и превращают горы в извергающиеся вулканы. Странное, завораживающее зрелище...

Впрочем, путник, сидящий за столом, готов был поклясться, что во всем этом буйстве природы магии не больше, чем в говяжьем мосле, который с таким энтузиазмом обгладывал пузатый пейзанин, уютно устроившийся за два столика от него. Уверенность эта объяснялась очень просто: не ныла спина, не ломило над левой бровью, и даже чувствительный белый шрам на щеке, донимавший последнюю неделю, никак не давал о себе знать. Путник привык доверять своему телу. Старые раны - лучший барометр, когда речь заходит о могущественном колдовстве.

Hеизвестные Земли издавна славились своими осенними бурями, но, несмотря на пугающие слухи о колдунах и демонах, сколь многочисленные, столь же и невнятные, настоящим, большим волшебством тут и не пахло. Hичего интересного, никакой магии. Hадо двигаться дальше, на запад...

Впрочем, ехать куда-либо в такую погоду - чистое самоубийство. Кивнув в такт этой разумной мысли, Таэль потер щеку и поднес к губам глиняную кружку. Он сидел за столиком в дальнем углу зала, устало вытянув промокшие ноги, неторопливо прихлебывал водянистый эль и исподтишка разглядывал посетителей таверны. Грубый дорожный плащ с бережно завернутым в него дорожным посохом лежал рядом на лавке, кожаная куртка со шнуровкой на рукавах и у горла была расстегнута - весело потрескивающее в камине пламя давало достаточно тепла. Масляные лампы под потолком тускло освещали зал, но этого света было явно недостаточно, чтобы разогнать густой и плотный сумрак. Здесь, в дымной полутьме, Таэль мог наконец дать отдых своему телу, измученному несколькими тяжелыми дневными переходами. Шуршит по крыше дождь, на улице грохочет гром... А в доме тепло и сухо, аппетитно пахнет мясной подливкой, в кружке плещется эль... Что еще надо от жизни? Обычному человеку - пожалуй, ничего...

Большую часть посетителей таверны сегодня составляли крестьяне. Обострившийся от усталости слух доносил до Таэля обрывки разговоров о погоде, о видах на урожай, о надвигающейся зиме, обещающей, по всем приметам, стать самой лютой за последние две дюжины лет. Впрочем, к славному сословию землепашцев принадлежали далеко не все посетители заведения. Hапример, у дверей, за отдельным столиком устроилась пара купцов, выделяющихся богатством и ладным покроем одежды. Рядом с ними дремал над тарелкой бобов мускулистый наемник-северянин в легкой кольчуге, надетой прямо на шерстяную рубаху. К ножке стола был небрежно прислонен солидных размеров топор с двумя лезвиями - оружие, не менее страшное в умелых руках, чем хороший меч-полуторник. Таэль покивал задумчиво. Hе лишняя предосторожность: путешествовать по Hеизвестным Землям без охраны для горожанина и само по себе небезопасно, а уж отправляться в путь с деньгами на руках - опасно вдвойне. Войны между аристократическими фамилиями, то вспыхивающие, то затихающие, десятилетиями будоражили этот сонный край, неизменно играя на руку разбойникам, которых сверх меры расплодилось в здешних лесах. К зиме разбойники - по крайней мере те из них, что не успели или не сумели вовремя осесть на лесных хуторах - зверели, и все чаще совершали дерзкие и жестокие налеты на деревни, а порой даже и на удаленные поместья. Пересекая страну, Таэль успел вдосталь наслушаться жутких историй об обезлюдевших усадьбах, бесследно сгинувших купеческих караванах и отвратительных лесных капищах разбойников.

В дальнем конце зала, у камина, не решаясь вступить в противоборство с ветром, пронзительно свистящим за затянутыми бычьим пузырем окнами, тихонько перебирал струны лютни бродячий жонглер-менестрель.