Ольга Набережная - На ять

И немного-то требовалось, чтобы дыры заткнуть. Да взять не у кого. После отпуска народ, и сейчас ой как не сладко всем. Сами последний хрен без соли доедают. С такими мрачными мыслями еду в автобусе, смотрю в грязное, с дождевыми подтеками окно, и не вижу выхода. Полная безнадега рождает возмущение, которое, конечно, останется при мне и будет сидеть занозой в мозгу, пока я что-нибудь не придумаю. Почему я – специалист высшей категории, не могу свести концы с концами?! Я не хочу сказочного богатства и унитазов из золота, я просто хочу нормально жить, не считая копейки от зарплаты до зарплаты. Глупо. Глупо возмущаться тем, что не переделать. Работы полно. Мозги есть, просто нужно подумать, как их приспособить для дохода. Моя любимая Скарлетт мне подсказывает, что не надо думать об этом сегодня, мы подумаем об этом завтра, ну или хотя бы вечером, а сейчас моя остановка, и пора включаться в рабочий процесс за короткое время от остановки до офиса.

На работе ураган. Генеральный осерчал не на шутку. Народ по коридорам бегает, горестно закатывая глаза к потолку. На мой рабочий стол водрузили фигову тучу папок с отчетами – проверить надо, почему не сходятся цифры. Это же мне на неделю! А надо до завтра. Бездумно смотрю в цифры, перелистываю страницы отчетов и понимаю, что ничего не понимаю. В голове кружатся мысли о насущном. Где взять деньги?!…

Перед обедом телефон затренькал. Ну, может, хоть что-то радостное сегодня меня вспомнило. Официальный, не слишком дружелюбный женский голос представился сотрудником банка. Пытаюсь объяснить, что я все понимаю, что мне очень жаль, что обязательно заплачу в течение трех дней. Тетка, не удовлетворившись моими обещаниями, наседает, пугает суммой пени за просрочку, а я продолжаю ее уговаривать, как будто от нее что-то зависит. Отвязалась, твердо пообещав заплатить проценты. Интересно, если я их не заплачу, как они закроют мне сумму платежа? Конечно, придется заплатить. Как будто я этого не знаю. Наступило временное, обманчивое облегчение, и я погрузилась в отчеты. Да где же ты, чертова ошибка? Куда ж ты спряталась-то, гнусная черненькая циферка? Я тебя все равно откопаю, от меня тебе не скрыться… Где же брать деньги?

После обеда опять звонок. Да, я это, я, Стронцева Марина Владимировна, и про вашу ипотеку я не забыла. Когда заплачу? Конечно, с большой радостью в ближайшее время. День, от силы – два. Ага, всего доброго, и вам не хворать. С этими проще. Не такие наглые и напористые. Понимают, вроде. Тэк-с, ну где же ты делась-то, лапуля моя? Я снова уткнулась в бесконечные цифровые строчки. В глазах рябило, но я чувствовала азарт гончей, травящей кабанчика. День подходил к концу. От выпитого кофе и мелких, четких цифирей мутило, но я так еще и не могла найти сбой в стройных рядах отчетов. Папки на столе убавлялись, а к разгадке это не приближало, как и к концу рабочего дня. И вот оно, вот оно чудо! Я же говорила, что найду! И это даже не была серьезная цифра, решившая мстить за невнимательность, просто опечатка-выскочка, которую я с удовольствием и торжественно представила Генеральному. Мне улыбнулись и милостиво отпустили домой. Девять вечера. Интересно, Лешка поел уже или меня дожидается? Хоть и взрослый, но все равно дите же. Пользуясь случаем, отпросилась завтра до обеда – буду решать свои финансовые дела как-то. А дома что-то так мне обидно стало за себя, так горько, что расплакалась я прямо по-детски втихушку от сына. И помощи-то ждать неоткуда, и вера в собственные силы, и оптимизм мои иссякли. Одиноко стало очень. И тут еще женская навалилась хандра, предательски воспрянула тоска по сильному плечу, хотя я ее и морила самым страшным мором.

И тут словно озарение какое-то снизошло на меня. Так ведь есть еще последняя инстанция на этой земле! Ну, и не на земле тоже. И бабка моя всегда в трудную минуту к ней обращалась, истово осеняя себя знамением, стоя на коленях и бормоча что-то. Я маленькая была, но хорошо помню, каким умиротворенным и благостным было ее лицо, когда она, кряхтя и держась за поясницу, выползала из угла с иконами. Пусть практически не поможет, но хоть надежду какую подкинет или вразумит. А надо сказать, что я не слишком активным и послушным христианином была. В храм ходила редко, крестилась уже в сознательном возрасте. В бога верила, но без фанатизма. Молилась иногда, конечно, но как-то без особой веры в произносимые слова. Даже лампадка у меня была маленькая, и иконка со скорбными, потрескавшимися ликами в медном окладе – Матери и Сына. От бабушки досталась в наследство, а бабке от прабабки. В общем, намоленная икона была. Вы будете смеяться, но я подумала, что поддержка небесных сил, если они и существуют, как говорится, мне очень нужна сейчас. Специальных молитв я, конечно, не знала. Да и нет таких молитв, чтобы долги сами собой закрывались. Но верить-то в хорошее нужно! Собирала я мысленно все подряд. И прониклась как-то, как-то на душе увереннее стало. И еще подумалось. Да на фиг мне эти любови-моркови, сильные плечи, упование на «вдруг кто-то когда-то и откуда-нибудь придет-поможет»! Мне бы денег насущных или идею, откуда их взять. И хватило бы мне этой милости по самое не хочу. Ну, это же не так много, в конце концов. Так думала я, сложив пальцы в троегорсточку и горячо осеняя грудь крестом, вперив взгляд на древние, нарисованные неизвестным умельцем лица. Совершенно неожиданно и ничем не мотивированно по щекам поползли теплые слезы, но ни боли сердечной, ни спазмов в горле, от которых хочется криком кричать, не было. То были слезы утешения и временного, как я понимала, покоя. Ну, прорвемся как-нибудь. С божьей помощью.