Владимир Гарасев - Солнечная сторона

– Я написала примерную смету. Сланцы – это гроши по сравнению с платформами. По крайней мере на уровне разведки. Там почти все компании – мелочевка.

Он отрицательно покачал головой:

– Я не об этом. Я о подходе к делам… Когда тебе захотелось проверить свои предположения относительно того золотоносного слоя на Аляске, ты сказала, что это авантюра, но она дешевая. Тридцать тысяч баксов. Можно устроить вечеринку по случаю дня рождения, можно сделать кучу дырок в аляскинской мерзлоте. Вечеринки ты не любишь. Отлично – на сэкономленные деньги можно поиграть во что-то другое. Сейчас ты хочешь двести тысяч. Двести тысяч стоит автомобиль, который ты могла бы попросить на тот же день рождения. Но ты его не просишь, и на сэкономленные деньги можно сделать еще сколько-то дырок в Северной Дакоте. Но ты хочешь на этом зарабатывать, так ведь? Это не игрушка?

– Конечно, я хочу на этом зарабатывать!

– Тогда это бизнес. И ты должна обосновать как именно люди, которые в это вложатся, получат свою прибыль. Нужно точное время и точные деньги. Точные в той мере, в какой это реально для данных проектов, разумеется.

– Иногда получается по-другому. Джордж Митчел потратил на сланцевую нефть десять лет и несколько миллионов, а потом продал компанию за три миллиарда.

Он изобразил скептическую оценку:

– Мистер Митчел хотя бы разбирается в этом… Если я не ошибаюсь, ты морской геолог, так ведь? – она хотела возразить, но он поднял руку предупреждающим жестом, – подожди. Я знаю, что ты умеешь спорить часами. Давай я просто скажу то, что начал… Понятно, что разведка – это всегда авантюра. Но я не об этом. Я о том, что уже сейчас существуют сланцевые месторождения, разработка которых рентабельна. Или будет рентабельна совсем скоро, учитывая, как растут цены. И если ты скажешь: можно купить такое-то месторождение с такими-то оцененными запасами и таким-то бюджетом на освоение – вот это будет обоснование. Это будет похоже на бизнес. И тогда я тебе почти гарантирую, что найдутся люди, которые вложат не двести тысяч, а десятки миллионов. А я дам тебе кредит на то, чтобы ты купила себе во всем этом долю. И когда у тебя будет постоянный доход – сможешь потратить его на разведку, ничего ни с кем не согласовывая.

– Осталось найти того, кто продаст по разумной цене рентабельное месторождение.

Он развел руками:

– Возможность выгодно вкладывать деньги – это большая привилегия. Это, знаешь ли, примерно то же, что выйти на рынок наркотиков и отжать у кого-то долю себе! Получить такую возможность не просто. И часто она зависит не от того, насколько хорошо ты делаешь свою работу, потому что так же хорошо ее делает еще куча людей. Это зависит, например, от личных связей… от того, чтобы кого-то персонально заинтересовать… Ты согласна поработать над этим?

– Найти выгодную покупку?

– Да.

Она пожала плечами:

– Ну, если следовать предложенному подходу, выбора у меня нет. Мне нужны деньги, а дадут их только за рентабельное месторождение. Значит, надо искать готовое рентабельное месторождение.

– Я познакомлю тебя с человеком, который организует сбор нужной тебе информации. Его услуги я оплачу.

Она засмеялась:

– И я выйду на рынок наркотиков, и отожму себе долю!.. О-кей! Тогда – договорились?

Он улыбнулся в ответ, но коротко.

Ее костюм – он понял, что в нем не так.

– Договорились… подожди…

Она вопросительно посмотрела на него:

– Что?

Он секунду помедлил:

– Слушай… мне это кажется, или я постоянно вижу тебя в этом костюме?

– Постоянно. Зачем мне два костюма? Я редко его надеваю, он едва ли кому успел примелькаться… Это… как-то не так?

Он усмехнулся:

– Это не важно, но… это замаскированный намек на твой имидж… скажем так – исключительно функциональный. Что в свою очередь является намеком на то, что я не знаю ни одного молодого человека, с которым ты встречалась бы в последнее время…

– Такое бывает. Но я не назвала бы их молодыми людьми. Все они намного старше меня.

– Почему?

– Мне нравятся люди, которые что-то знают и чего-то достигли. А может, мне не нравятся те, кто ничего не знает и ничего не достиг.

– Ты не обидишься если я скажу, что это похоже на подростковый максимализм?

– Нет, не обижусь. Это комплимент… Граф Антуан де Сент Экзюпери, – она улыбнулась делано-тонкой улыбкой, обыгрывая упоминание титула, который поклонники Экзюпери обычно не знают, – сказал: секрет таланта – в сохранении молодости, секрет гениальности – в сохранении детства… – потом улыбка исчезла, – что остается, когда проходит подростковый максимализм? Общепринятые ритуалы, которые совершают от скуки и от страха быть не как все? Имитация интереса к общепринятым темам? Люди перестают чувствовать. И жизнь кончается. Если этого не было, потери не замечаешь. Если было… – она посмотрела на него, – разве ты сам не чувствуешь этого?